Вестник гражданского общества

          Мне хочется поговорить о моральной стороне нашего здравоохранения. И не просто хочется поговорить, а хочется кричать. Потому что больно. Больно за людей, которые оказываются один на один со звериным оскалом нашей медицины. И пусть на меня не обижаются все врачи, среди них есть те, кто достоин этого звания. Кто служит людям. Потому что ВРАЧ – это не просто профессия, это служение, и не надо заниматься этим делом, если не готов служить людям. Потому что зарабатывать можно и в другом месте, причем, больше и без особого вреда для окружающих.
         Сейчас моя тетя – 75-ти лет – лежит в кардиологическом отделении 81 московской больницы. Попала она туда по «Скорой помощи» – стало плохо с сердцем, было серьезное подозрение на инфаркт, в больнице ее 4 дня продержали в реанимации. Когда я пришла ее навестить, она мне рассказала следующую историю.
         - Это очень хорошая больница. Тут даже делают эхо-сердца. Мне обещали сделать. Когда за мной приехала «Скорая», они сказали: дадите 500 рублей - отвезем вас в хорошую больницу. И действительно – отвезли.
         Вы знаете, кому они это сказали? Мужу моей тети, 83-х лет, инвалиду ВОВ.
         А теперь ответьте мне на вопрос, дорогие читатели, какими словами можно адекватно назвать этих рвачей со «Скорой помощи», которые потребовали с двух больных стариков 500 рублей, чтобы отвезти в хорошую больницу? У меня, например, цензурных слов для описания этих выродков нет, только такие, которые принято запикивать.
         В хорошей больнице муж моей тети платит всем – врачам в реанимации, медсестрам, врачу, ведущему палату, в которую тетю положили после реанимации (кстати, это заведующий отделением). И они берут, не брезгуют, берут деньги у двух больных старых людей. Берут за то, что должны делать за свою зарплату. Но и это они делают плохо. Долгожданное эхо-сердца тете пришлось ожидать больше недели, хотя кабинет находится на том же этаже, где она лежит. Визита эндокринолога она – диабетик – пока еще не дождалась, хотя провела в больнице уже 2 недели. А нефролог, визит которого ей назначили после плохого анализа мочи, заявил, что он к ней в палату не пойдет - пусть приходит к нему в кабинет сама (а тетя с трудом сейчас доходит до туалета, который находится в предбаннике палаты).
         А вы знаете, почему моя тетя и ее муж отдали бы даже самые последние деньги за то, чтобы их повезли в хорошую больницу? Потому что за несколько лет до этого тетя со своим больным сердцем лежала в другой московской больнице - № 40. И заведующий кардиологическим отделением брал с нее 1500 рублей в день за одноместную палату с туалетом, в которой она должна была лежать бесплатно, так как такие палаты как раз и предназначены для тяжелых больных после реанимации. А другие палаты были на 8 человек и с туалетом в конце коридора, до которого она тогда дойти не могла. (Если вы не поняли, я уточню: он брал 1500 не за лечение, а за то, что она лежала в этой палате. За лечение он брал отдельные деньги.) А однажды ночью в эту палату пришли два мужика и уже собрались душить мою тетю подушкой, которую вытащили у нее из-под головы – они решили, что у нее есть деньги, раз она лежит в «коммерческой» палате. Денег у нее с собой не было – с врачем-рвачем расплачивался муж, так что, убив ее, они бы ничем не поживились. Тетю спасло чудо – кто-то пошел в туалет по коридору и спугнул убийц. А медсестра, которая должна была сидеть на посту, находившемуся как раз возле этой злополучной палаты, так и не появилась.
         Утром тетю муж из этой больницы увез. В милицию они не обращались – сил общаться еще и с этими блюстителями у стариков просто не было.

          Недавно я прочитала в газете «Звездный бульвар», что предприимчивого заведующего кардиологическим отделением из 40-й больницы посадили в тюрьму – среди пациентов, которым он сдавал казенные палаты, нашлись те, кто обратился в прокуратуру (цена за палату поднялась к тому времени до 2500 рублей в день). Газета стыдливо умолчала фамилию этого торгаша, я считаю зря, страна должна знать своих героев в лицо. Поэтому я эту фамилию назову – это доктор Николау.
         Фамилии «добрых» эскулапов со «Скорой помощи» остались неизвестными, впрочем, я думаю, что это был не единичный случай. И что вам, дорогие читатели, такие врачи тоже попадались. А также те, кто торгует пищевыми добавками и дорогущими лекарствами прямо в рабочем кабинете, и выписывает рецепты на самые дорогие лекарства, так как имеет от этого процент с фармацевтической кампании. И ведет частный прием в кабинете государственной или ведомственной поликлиники или больницы. Продолжать список таких услуг можно очень долго. И дело тут не в том, что нельзя благодарить врачей за их труд сверх того, что он стоит по расценкам – будь то платная или бюджетная медицина. Благодарить можно и даже хочется это сделать от всего сердца, когда врач оказался спасителем, когда его помощь была получена вовремя и была качественной. Но одно дело благодарить (кстати, есть еще даже в наших каменных джунглях такие врачи, которые категорически отказываются от материально выраженной благодарности), и совсем другое дело вымогать деньги у пациентов. И тем более вымогать у них последнее. И отказывать в медицинской помощи, если человек не в состоянии заплатить, даже если речь идет о спасении жизни.
         Да, у нас ужасная система здравоохранения. И врачи получают мало (хотя не так уж и мало, врач со всеми добавками имеет как минимум средний по стране заработок). Но кроме этого у нас в медицине очень много людей, которым там вообще не место, которые в силу своих душевных качеств профнепригодны для такой работы, требующей сострадания, милосердия и просто элементарной порядочности. Человек аморальный не имеет права быть врачом, так как его деятельность на этом поприще приносит слишком много вреда. И не важно, много ему будут платить или мало – жадному всегда мало, подлец всегда найдет, кого обобрать, бездушному и циничному никого не жаль. Коррумпированный негодяй-чиновник вреден для общества, коррумпированный негодяй-врач – опасен. Поэтому проблема нашего здравоохранения не только в малом финансировании, но и в непродуманной неотработанной системе отбора специалистов и отсутствии контроля их работы со стороны общества.