«Мой древний многострадальный народ! Почему именно тебе выпала такая участь? Почему столько страданий легло на плечи твоих детей?» - так я думала, слушая плачущую на сцене скрипку. О, эта еврейская скрипка, она может быть зажигательно веселой, так что ноги сами начинают танцевать, и она может быть такой грустной, что ее грусть надрывает сердце. Когда я слышу, как плачет еврейская скрипка, у меня где-то в районе солнечного сплетения возникает рыдание. Наверное, это то самое место, где живет моя генетическая память. Ведь мне самой не довелось пережить ни пленения, ни жизни в черте оседлости, ни открытого презрения «коренного населения», ни погромов, ни газовой камеры, ни расстрельной ямы. Но когда я слышу, как плачет об этом скрипка, я переживаю так, как-будто все это происходило со мной. Если бы я находилась не в переполненном зале ЦДЛ, где справа, слева, сзади и спереди от меня сидели люди, а смотрела бы все происходящее дома по телевизору, я бы точно рыдала в голос. А тут мне приходилось сдерживать зарождающееся рыдание, и только глаза и нос были предательски красными, но этого в темном зале никто не видел. Мне всегда очень тяжело ходить на такие мероприятия, но я все равно хожу, не могу не ходить. Не из уважения, не из чувства долга - это потребность моей души, моя немая Поминальная молитва упорного агностика.
Мой древний многострадальный народ! Почему именно тебе выпала такая судьба? Ты сам с гордостью называешь себя богоизбранным, твои недоброжелатели то ли с насмешкой, то ли с завистью повторяют это вслед за тобой. Я не понимаю, что это означает. У меня слишком непростые и запутанные отношения с Богом. Но ты действительно избранный.