Вестник гражданского общества

Оппозиционный политик Илья Яшин перед стендом с информацией о сборе подписей
в избирательном штабе ПАРНАСа в Костроме

          В великолепной повести братьев Стругацких «Второе пришествие марсиан» выведен ура-патриотический ветеран с большим недокомплектом, и главный герой удивляется: что ещё надо оторвать человеку, чтобы он стал пацифистом?
          В свете событий вокруг попыток Демократической коалиции зарегистрироваться на региональных выборах возникает аналогичный вопрос: что ещё надо сделать с демократами, чтобы отбить у них охоту участвовать в володинско-чуровских псевдовыборах? Избиения, провокации, наглая фальсификация, аресты, уголовные дела...
          Но не надо думать, что цена вопроса — амбиции новых политиков, а причина препон — фашизоидный характер локальных режимов. Отечественное избирательное законодательство устроено так, что пропуск на думские выборы (а это означает возможность участия в дебатах на федеральных каналах и публикация в значимых СМИ) дают или 3% голосов на прошлых выборах, или наличие депутата в региональных или местных органах власти. Сейчас таких счастливцев 22 партии. Но депутат от Партии народной свободы (ПАРНАС) – это убитый Борис Немцов. Небольшая коррекция закона о выборах - и без новых избранников — дело швах. Досрочные региональные выборы давали коалиции Касьянова-Навального на базе ПАРНАСа уникальный шанс для участия в думской кампании 2016 года, т.е. когда Крым и Донбасс уже навязнут в зубах, инфляция будет доедать средний класс, а беспросветность финансово-экономического болота будет сравнима с тем, что охватила советское общество в конце 70-х. Поэтому нынешние схватки в избиркомах сравнимы по судьбоносности со Смоленским оборонительным сражением в июле-августе 1941 года.
          Проблема в том, что если бы не вовлеченность Демократической коалиции в эти бои, кубы Навального могли бы покрыть Москву по вопросу о тарифах на капремонт, а Мособласть — на тему отмены льготного проезда пенсионеров в столицу. Но российская либеральная оппозиция с упорством, достойным лучшего, рассматривает период выборов как единственно подходящий для агитации.
          Либеральная интеллигенция обычно довольно презрительно отмечает такое свойство широких народных масс, которое можно назвать «политической шизофренией»: обожание главы государства при ненависти почти ко всем его подчинённым, обожание армии — при ужасе перед дедовщиной и возмущением коррумпированными генералами и так далее, и тому подобное. Дело в характерном для традиционалистских слоёв разделении на мир сущего (где существование зла и несправедливости охотно признаётся и даже гиперболизируется) и мир должного, где на облаках из лозунгов парят президент-монарх, патриарх, пара министров, не связанных с экономикой, а также тёплые воспоминания об иллюстрациях в детских книжках по истории.
          Но оказывается, что и у европеизированных кругов есть подобное ментальное расслоение, недоступное для рефлексии. В одной половине мозга сидит чёткое представление о характере режима, а также о путях к демократии других социумов, начиная с Чили или Польши и заканчивая Украиной. Но в другой полумозговине засели какие-то стереотипы из англосаксонских штудий по истории демократии о том, что местное самоуправление суть «корни травы демократии» и что участие в выборах — это «правильно», «принципиально», «что в выборы надо верить» (А.Навальный и Л.Волков).
          Циник бы сказал, что красноречивое отстаивание идеи участия в выборах есть предъявление Кремлю (на самом деле - Старой площади) клятвенного заверения в неприемлемости «Майдана» и, тем более, «кровавой революции».
          Самое же важное в происходящем — это большой, очень большой процент сторонников демократической оппозиции (они же интернет-аудитория радиостанции «Эхо Москвы»), которые считают, что участие вот в таких «выборах» — это трудный путь к демократии.
          Продолжая сравнение либеральной оппозиции с европейскими социалистами 80-90-х годов XIX века (а также с североамериканскими социалистами 10-30-х годов XX века и с социалистами южноамериканских демократий 40-70-х годов), можно сказать, что социалисты вот так двадцать-тридцать лет и ползли к статусу влиятельной и респектабельной политической силы. Так что наберитесь терпения господа и — вперёд! Но разница в том, что социумы, где постепенно восходили к власти социалисты, были динамично растущими, экономически, культурно и технологически идущими от победы к победе. У нас же ситуация несколько противоположная, и, скорее всего, Россия движется к развилке между популистской революцией национал-социалистического уклона и разделу на почти независимые локальные и враждующие силовые фашистские диктатуры. Единственно, что радует, это нынешний финансовый кризис в Китае, поэтому кошмар поглощения России Китаем уже не угрожает. Это подтверждает мой вывод, сделанный после национальных выступлений в Уйгурии в 2009 и Тибете в 2008 годах, о надломе имперского бытия Поднебесной, явно утратившей свой цивилизационный универсализм, ранее базировавшийся на левореволюционной идее.
          Соображения о том, что участие в декоративных выборах — это тренировка перед настоящими («тяжело в учении — легко в бою»), основаны на буквально детском непонимании разницы между нынешними выборами и выборами в демократическом мире и, соответственно, в будущей свободной России. Необычайно трудоёмкий опыт сбора подписей и их проверки можно будет забыть. Игру на общем подспудном недовольстве положением в стране — тоже. А главным станет презентация альтернативных программ развития данного локуса. Но ещё важнее — буквального вбивание в сознание населения понимания того, что ты — представитель альтернативного подхода к экономике и государству, морали и культуре. Причём, такого подхода, в котором каждый потенциальный сторонник должен найти себя. Именно так шли и побеждали демократы в СССР в 1989-91 годах. А дальше пришло убеждение, что главное - наклепать хороших клипов и намелькать на телеэкране. В полуфеодальный (тогда полу-) мир вдруг пришли современные технологии и как всегда разрушили всё и вся. Но перед демократическими советскими выборами была четвертьвековая история диссидентов, своим мученичеством завоевавших первичный моральный капитал, который так лихо растратили «комсомольские» демократы.
          Вся беда в том, что демократические энтузиасты, разбуженные декабрём 2011 года, воспринимают движение к демократии по западноевропейскому шаблону: вот возникло гражданское общество, оно развивалось и боролось, потом — при встрече с неодолимым препятствием в виде абсолютизма, олигархии, диктатуры и пр. - сносило её путём массовых протестов и даже буржуазных революций. Но опыт Восточной Европы иной: сначала протестная вспышка - Восточный Берлин июня 1953, Будапешт и Варшава октября 1956, Прага 1968, Польша периода «Солидарности» (август 1980 - декабрь 1981 года) - и лишь потом появляется самосознание антисистемной интеллигенции, развиваются протогражданские движения, формируются партии (вначале — нелегальные) и профсоюзы, а уже потом — на гребне революционных выступлений - свободные выборы.
          Похожие события шли и в России, и в Южной Корее, и в Индонезии, и в Египте... И никакого особого отличия между Западом и Востоком нет. Просто на Западе свои «пятые», «пятьдесят шестые и шестьдесят восьмые» были в XIII-XVI веках и назывались «коммунальные» (городские) революции, которые иногда сливались с крестьянскими войнами. Вот после них и появилась у третьего сословия собственная политическая идентичность.
          Поэтому демократическая революция и демократические выборы в обществах феодального типа - не альтернативы, а строгая логическая последовательность.