Вестник гражданского общества

          Масштабы террора и его организация в стране просто поражают. Недавно портал об истории и сегодняшнем дне спецслужб Agentura.Ru откопал на сайте судебного департамента Верховного Суда России официальную статистику о количестве обращений в суды первой инстанции за разрешением на проведение слежки органами «правопорядка». Там всего две строки: количество обращений (ходатайств) во время следствия и во время проведения оперативно-розыскных мероприятий. Согласно приведенным данным, в 2011 году в суды было подано 466 152 ходатайств о прослушивании. Сведений об отказах по таким обращениям сайт ВС РФ не дает, но почти нет сомнений, что все они были удовлетворены.
          Конечно, хотелось бы увидеть более подробную информацию: были ли выданы отказы на удовлетворение подобных ходатайств, по каким преступлениям (признакам) обращаются правоохранительные органы с такими ходатайствами, как обосновывают их, как они отчитываются по результатам своих действий. Но и без ответов на эти вопросы совершенно ясно, что за гражданами РФ ведется тотальная слежка. Современная аппаратура, установленная ФСБ и работающая на все государственные силовые ведомства, в частности системы СТОРМ, позволяет записывать и хранить ВЕСЬ интернет-трафик, который только существует в стране, а также ВСЕ телефонные переговоры (абсолютно со всем их содержанием, а по некоторым сведениям не только адреса, но и содержимое СМС-сообщений). Даже если бы население страны выросло на порядок, то и это не было бы проблемой для записи и фиксации всего объема такой информации, и я как специалист в области информатики и вычислительной техники подтверждаю, что это НИКОГДА не было проблемой и намечалось еще в 70-х – 80-х годах прошлого столетия.
          Но поражает другое. Понятно, что органы обращаются в суд за официальными разрешениями только тогда, когда они уже наслушались ваших переговоров и насмотрелись интернет-трафика и решили возбудить против вас уголовное дело. Следят, подглядывают и подслушивают, ведут сплошную запись интернет-трафика и переговоров по телефону они без разрешения суда. Обращения следуют только тогда, когда в суде необходимо предъявить законность доказательств, полученных в ходе аудио- и видеонаблюдений (по закону их можно осуществлять только по разрешению суда). Т.е. слежка ведется за всем населением, без исключения, а разрешение берется только на ту часть, которая готовится в суд.
          Не менее потрясает и другой факт: среднее количество тюремного населения в стране – около 800 тыс. человек, средний срок, который дают судьи, не менее 4-х лет (это средний срок по общему режиму, по строгому – значительно больше, по особому – пожизненно, и несколько меньше по колониям-поселениям). Официальной статистики у меня нет, но если посчитать, то получается, что сажают примерно 200 тыс. человек в год. Так же было, очевидно, и в 2011 году, статистика ходатайств по которому опубликована. Получается, что более чем в 250 тысячах случаев разрешения получены, дела сфабрикованы, но в суд не переданы. С учетом того, что разрешения могут быть даны (по сути и смыслу закона) только при наличии веских доказательств со стороны «правоохранителей» о наличии признаков преступления, получается, что в заделе у органов еще 250 тысяч дел только за 2011 год, которые всегда могут быть запущены в судопроизводство.
          С начала 90-х годов сложилась порочная, но крайне выгодная властям практика: проштрафившиеся чиновники становились объектом тщательного расследования органов, но результаты не только не передавались в суд, но тщательно засекречивались, а их фигуранты переводились даже на более высокие должности. При этом им давали ясно понять, что тюрьма по ним давно плачет. И становились эти «чиновники на крючке» особо надежной опорой существующей власти.
          Конечно, сохранять власть в этих условиях крайне сложно, даже при наличии всех сведений о подчиненных. Во-первых, тот, кто собирает сведения, сам должен быть под контролем, иначе соберет их на своего начальника и будет «держать на крючке» уже его. Во-вторых, те, о ком собираются сведения, тоже не лыком шиты и сами собирают сведения о своих собирателях, а свои дела стараются сохранить в тайне.
          Но как только речь заходит о народе, о тех, кто не живет по этим крысятническим правилам, - так все крысы чиновничье-властного аппарата сплачиваются воедино, ибо прекрасно понимают: если сметут эту власть, то и им несдобровать. Корпоративное единство верховной власти и чиновников всех рангов незыблемо, так как основано на коррупции и переплетении личных и общих интересов (но не интересов населения). Это и обеспечивает устойчивость крысиной власти.
          В древности панацеей от таких бед было наличие враждующих народов, внешних врагов, которые всегда были готовы захватить чужую землю и население. Для самосохранения было необходимо не допускать масштабную коррупцию, так как она немедленно приводила к краху государства. А там, где коррупция все же превосходила допустимые пределы, государство немедленно становились легкой добычей для захватчиков. В этом, кстати, одна из объективных причин военных побед Александра Македонского. Македония практически не знала коррупции, чего нельзя сказать о завоеванных армией Александра государствах, чья коррупциогенность была много выше. А падение Византии давно стало притчей во языцех. Верхушка, которая не знала ничего кроме денег, взяток и поборов, сама открыла неприятелю город даже без попыток сопротивления, достаточно туркам было заплатить ей хорошие деньги. Так дешевле.
          Выводы не такие уж безобидные, как это может показаться на первый взгляд. Государство не только не контролируется народом. Наоборот, государство полностью выходит из под контроля населения и грабит его все более явным и открытым способом. Чем дальше, тем больше.
          Наше государство и раньше не было под контролем населения и держало его в своей узде, но за счет идеологии коррупция сдерживалась, а слежка за каждым гражданином не была такой тотальной. Теперь же население находится под полным контролем государства, ни один шаг гражданина не остается незамеченным, и даже в постели государство за ним тщательно наблюдает.
          Тотальный контроль государства над населением не криминализирует его, а порабощает. Криминализируется само государство, получающее неограниченную власть над людьми, возможность командовать ими и делать с ними все, что угодно: убивать, обворовывать в любых масштабах. Государство все в большей степени становится глобальным всеобъемлющим преступником, ограничить которого у населения нет ни малейшей возможности, у раба нет таких прав, он разобщен, он совершенно без власти. А его иллюзорное право раз в несколько лет подать свой голос за того или иного представителя давно подменено решением самого «представителя», который будет избран в таком качестве. Причем эта система становиться автоматической. Система ГАС-выборы позволяет представить победившим на выборах любого, кого назначит власть. Система эта создана властями, абсолютно секретна и не имеет над собой контроля, кроме как со стороны властей. В результате можно программировать результаты выборов без проблем. Система способна дать нужный результат по каждому участку и даже каждому избирателю. Только избиратель не будет этого знать, так как знать ему это не нужно, а любой, кто попытается раскрыть тайну и выяснить, за кого голосовал тот или иной гражданин, будет наказан за покушение на гостайну (персональные данные гражданина, подделанные государством).
          Особый пример преступного государства являет его пенитенциарная система, сконцентрировавшая весь его криминал в какой-то тугой узел. Система СТОРМ подсоединена и к российским заключенным. И без того они находятся под особым контролем, лишены всех прав и свобод гражданина, находятся даже не в рабском, а в сверхрабском состоянии, когда каждый их шаг контролируется массой охранников. Но это еще не все. По-мнению экспертов каждый третий зэк является штатным доносчиком, каждый шаг заключенного записывается на видеокамеру и хранится бесконечно, телефонные разговоры записываются и хранятся сколь угодно долго, свидания прослушиваются и просматриваются, в комнатах для свиданий имеются «жучки», доступ к интернету полностью запрещен. Но и в этих условиях администрация запрещает доступ заключенным к официальным телефонам, звонить по которым им дозволено один раз в сутки в течение 15 минут, и заставляет их, по сути, звонить с мобильных, что строго запрещено законом. Зато это позволяет полностью держать заключенных в узде и заранее иметь на них новое дело. Сотрудникам из числа осужденных выдаются и телефоны, и соответствующие сим-карты, по которым они и звонят, и доносят на других заключенных, а также подсовывают эти телефоны тем, кто не согласен с бардаком в колониях. В результате любые преступления администрации колонии не поддаются раскрытию. Информационное обеспечение преступлений готово заранее, любое преступление администрации, вплоть до убийств заключенных, обставлено таким образом, что жертва оказывается сама виновата.
          Криминализированный ФСИН еще и неограниченно грабит своих жертв. Тотальный контроль не только над ними, но и над их родными и близкими, позволяет грабить их до нитки, а жадность заставляет грабить и убивать заключенных даже тогда, когда и ниток-то этих уже не осталось.
          Таким образом, преступное государство имеет неограниченный контроль над населением страны. При этом у общества нет механизмов самозащиты. Основная масса правозащитников либо убита, либо сидит, либо опорочена и дезавуирована в глазах населения. А последними законами общественные организации еще и лишили финансирования, обрекая на уничтожение.
          Чтобы общество могло пресечь заведомую криминогенность властей, необходимо рассекречивание всей информации по контролю над населениями. Разрешения на слежку должны выдаваться сроком на год. Следователи и оперработники должны отчитываться перед судом об использовании полученных разрешений. Должна быть предусмотрена уголовная ответственность за использование персональных данных, тем более, полученных в результате слежки (это есть преступный путь сбора информации, по определению). Если дело не дошло до суда, все материалы слежки за его фигурантами должны уничтожаться. Причем должен быть акт об уничтожении. Суды должны давать отчет о количестве обращений за разрешениями на слежку, количестве удовлетворенных ходатайств, количестве дел, раскрытых в результате и попавших в суд.
          А иначе… В недрах спецслужб уже накоплено огромное количество информации о каждом гражданине, что позволяет им манипулировать людьми в своих интересах. При этом технические возможности ведения слежки постоянно совершенствуются, уже сейчас они позволяют прослушивать окружающее пространство даже при выключенном телефоне, считывать и пересылать информацию с чужого компьютера. Есть программы, позволяющие моделировать любые поступки человека, его речь, поведение. С учетом этого, у государства есть возможность представить любого человека не таким, каков он есть на самом деле, а таким, каким его желает видеть государство. Преступником или праведником. Тех, кто управляет им, оно всегда нарисует праведником, кто идет супротив – преступником. Человек будет таким, каким его хочет видеть государство, но человек об этом даже не будет знать.