Вестник гражданского общества

          В среде российской гуманитарной элиты царит разноголосица. Отношение к событиям последних двух десятилетий неоднозначное. Одни яростно ругают горбачевскую перестройку и ельцинские реформы, ностальгируя по прежним советским временам. Другие упорно твердят о неизбежности «болезненной, но необходимой экономической реформы». Власть занимает выжидательную позицию, предпочитая акцентировать внимание не на том, куда идет страна, а на том, куда она не идет («мы не возвращаемся в советское прошлое», «мы не строим государственный капитализм»). Резко полярное отношение и к оценке нашего советского прошлого. Для одних Октябрьская революция – великое событие в истории России, прорыв к более справедливому общественному строю. Другие видят в ней «преступный большевистский эксперимент», ввергнувший страну в пучину несчастий. Для одних годы советских пятилеток – период беспрецедентного социально-экономического прорыва, подъема науки, техники, культуры. Для других – это эпоха сплошных бед и несчастий, жестокой сталинской эксплуатации народа. Даже героическая победа советского народа в Великой Отечественной войне стала предметом непримиримых дискуссий. Игнорируя реальные исторические факты, акцентируют внимание лишь на ошибках и просчетах советского руководства. Не стыдятся идентифицировать Сталина с Гитлером. Бросают камни в тех, кто организовывал гигантскую работу на фронте и в тылу, без чего победа была бы невозможна.
          Неразбериха в образе мыслей порождает конформизм и беспринципность в программах и политике множества политических партий и общественных движений, неимоверно расплодившихся в последнее время. Каждая партия стремится к власти и пропагандирует собственные интересы, выдавая их за интересы всего общества. И, конечно, в случае прихода к власти, будет навязывать эти интересы всему народу. Но народ – это не совокупность партий. Народ нуждается в предсказуемом и стабильном благосостоянии, в нормальной жизни сегодня и завтра, в возможности создавать семьи и планировать их жизнь, в гарантиях благополучия для детей и внуков. Это может обеспечить только оптимальная государственная политика, основанная на глубоком понимании и использовании объективных законов общественного развития. Эти законы никто не отменял, они не исчезли вместе с отказом от прежней советской идеологии. Эти законы существуют и, хотим мы того или нет, продолжают оказывать определяющее влияние на жизнь общества, на судьбу каждого человека. Изучением этих законов занимается политическая экономия. Как и любая другая наука, политэкономия развивается и изменяется в ходе исторического процесса. Современная политэкономия, независимо от того, что думают по этому поводу её официальные оракулы, - это уже не «научный коммунизм» советских времён. Равно как и не «классическая политэкономия» времён Альфреда Маршалла, и не новомодная «экономикс», любимое блюдо наших продвинутых либеральных экономистов. Современная политическая экономия - это нечто совсем другое, революционное по теоретической сущности и адекватное общественной практике, реальной жизни.
          «Нам нужны экономисты типа Нильса Бора, де-Бройля, Гейзенберга и Дирака, чтобы реконструировать или революционизировать экономическую теорию так же, как эти люди революционизировали физическую теорию» - сказал Гардинер Минс в своей знаменитой книге «Корпоративная революция в Америке» [1]. Это было сказано ещё полвека назад, но только теперь можно констатировать реализацию столь нового научного подхода. В его основе – современная общеэкономическая теория, новая политическая экономия, междисциплинарная и математическая по своему содержанию [2-4]. Современное общественное производство – это глобальный процесс переработки природных ресурсов в необходимую людям продукцию. Это сложная система с прямыми и обратными связями, к тому же постоянно изменяющаяся во времени и пространстве. Здесь участвуют природные ресурсы, машины, люди. В этой системе действуют параллельно-последовательные процессы различной природы: физические, механические, химические, экономические, экологические, биологические, антропологические и многие другие. Каждый из этих процессов глубоко изучается соответствующей научной дисциплиной. При сохраняющейся традиционной разобщённости наук и недостаточном взаимодействии между ними невозможно глубоко проникнуть в сущность законов общественного производства. Для решения этой сложной задачи уже недостаточно тех односторонних подходов, которые столь привычны для штатных экономистов, социологов, политологов. Сегодня требуются междисциплинарные и системно-аналитические подходы. Требуются исследования на стыке даже тех научных дисциплин, которые на первый взгляд кажутся слишком далекими друг от друга и никак не сопоставимыми. Требуется учет новейших научных сведений о природе, человеке, обществе.
          В то же время, революционный подход в науке обязан сочетаться с научной преемственностью. Наука не развивается на пустом месте. Междисциплинарная общеэкономическая теория, при всей новизне и необычности подходов, является продолжением, обобщением и развитием экономических учений Карла Маркса и Альфреда Маршалла, Пола Самуэльсона и Василия Леонтьева, Джона Кейнса и Питера Друкера, Йозефа Шумпетера и Джона Гэлбрейта, Николая Кондратьева и Гардинера Минса, других выдающихся экономистов и социологов применительно к современным историческим условиям. Принципиально важен вопрос о достоверности гуманитарных исследований. Достоверность новых теорий в общественных науках проверяется тем, насколько их результаты, выводы и прогнозы согласуются с общественной практикой, с жизнью. Не менее важен и другой аспект: в какой степени выводы и прогнозы теории полезны для практики, могут ли они быть использованы для формирования оптимальной политики. Междисциплинарная общеэкономическая теория демонстрирует свою дееспособность вот уже несколько десятилетий. Это позволяет надеяться на её пригодность для разработки и реализации оптимальной социально-экономической политики.

1. Стратегия

          Почему не капитализм? В нашем прошлом конечной целью развития советского общества объявлялось построение коммунизма. Но история распорядилась иначе. Больше нет советского общества, нет и официальной коммунистической идеологии. Будущее России – не капитализм, не социализм, не коммунизм и не новомодное «постиндустриальное общество». Будущее России – новое гуманное общество. Гуманное – потому что оно будет служить интересам каждого конкретного человека. Новое – потому что история такого общества ещё не знала. Прежде всего, рассмотрим, почему новое гуманное общество не будет капиталистическим.
          Сторонники капитализма справедливо отмечают его положительные черты. За столетия своего существования капитализм способствовал бурному развитию производительных сил, научному и технологическому прогрессу. Экономическая свобода, эффективная предпринимательская деятельность открывают широкие возможности для удовлетворения потребностей людей. Почему же капитализм всё-таки не имеет исторической перспективы? Наглядный ответ на этот вопрос мы, прежде всего, находим в "прелестях" нынешнего российского капитализма. Прорабы перестройки хотели как лучше, а получилось то, что получилось. Развал СССР, обрушение народного хозяйства, обнищание миллионов граждан, невиданное социальное расслоение, всплеск воровства, мошенничества, жульничества, имитации реальной работы. Конечно, с тех пор положение заметно улучшилось, но сохраняются многочисленные проблемы системного характера. Низка производительность труда. Страна находится в опасной и позорной зависимости от импорта даже самых важных товаров. Многие отрасли перестали существовать. Серьезный удар был нанесен науке, образованию, культуре. Полное уничтожение плановой системы чревато серьезными экономическими диспропорциями и рыночными дефектами. Страна проросла социальным безразличием, коррупцией, разрушающей душу властью денег, психологией всеобщей продажности. Всё это создает серьезные препятствия к дальнейшему социально- экономическому развитию страны. И очень ошибаются те, кто видит путь России в воспроизведении банального западного капитализма. Ибо за то время, пока Россия разрушала прежнюю советскую систему, капитализм на Западе снова вступил в полосу массивного социально-экономического кризиса.
          Джордж Сорос, один из наиболее преуспевающих бизнесменов в западном мире, автор и апологет известной концепции «открытого общества», в 1998 году издал книгу под выразительным заголовком «Кризис мирового капитализма: открытое общество в опасности». Через год эта книга вышла в переводе на русский язык. Её заголовок говорит сам за себя и в комментариях не нуждается. Через три года появилась ещё одна книга того же автора [5]. В ней Джордж Сорос пишет: «Я считаю, что пропаганда рыночных принципов зашла слишком далеко и стала слишком односторонней. Рыночные фундаменталисты верят в то, что лучшим средством достижения общего блага является ничем не ограниченное стремление к благу личному. Это ложная вера, и, тем не менее, она приобрела очень много последователей. Именно она является помехой на пути к нашей цели – глобальному открытому обществу» [5,стр.171].
          В 1993 году вышла книга Збигнева Бжезинского "Вне контроля. Мировой беспорядок на пороге двадцать первого века" [6]. Уже из заголовка книги видно беспокойство автора положением дел в мире. Автор недвусмысленно констатирует надвигающийся кризис мирового капитализма. По его признанию, своей жизнеспособностью современный капитализм во многом обязан тому, что он «сумел перенять у социализма некоторые формы социальной политики» [6, стр.58]. Теперь, считает автор, «если не будут предприняты определённые меры к тому, чтобы поднять значение моральных критериев, обеспечивающих самоконтроль над обогащением как самоцелью, американское превосходство может долго не продержаться». Серьёзного внимания заслуживает и следующий прогноз автора: «Мощнейшие общественные взрывы, очевидно, произойдут в тех странах, которые вслед за свержением тоталитаризма с наивным энтузиазмом лелеяли демократический идеал, а затем поняли, что обманулись» [6,стр.217]. Автор считает лишь вопросом времени отрицательную общественную реакцию на «демократическую практику» и на «экономические результаты свободного рынка», если они не приведут к «наглядному улучшению социальных условий». Збигнев Бжезинский считает, что в «посткоммунистических» странах либерализм «оказался не слишком привлекательным». По его мнению, «нужны новые идеи». Не выдвигая их, автор сетует на то, что «неравенство становится всё менее терпимым». Это приводит автора к выводу: «Глобальное неравенство, по-видимому, становится ключевой проблемой политики в двадцать первом веке» [6,стр.174-183].
          В том же духе высказывается французский журналист и социолог Игнацио Рамоне. В своей книге "Геополитика хаоса" [7] он выразительно описывает подрывную роль ничем не ограниченной коммерческой свободы. Сходные взгляды высказывает знаменитый французский социолог Ален Турен, один из основоположников концепции постиндустриального общества. «Сможем ли мы жить вместе?», - ставит вопрос Турен [8]. И даёт следующий ответ: чтобы выжить на планете, люди должны «создать и построить новые формы частной и коллективной жизни» [8,стр.30]. Своеобразным откликом на реформы в России стала опубликованная в 2001 году в Нью-Йорке книга бывшего государственного секретаря США Генри Киссинджера "Нужна ли Америке внешняя политика? К дипломатии 21-го века" [9]. Главный вывод автора состоит в том, что под влиянием перемен в США и в мире за последние двадцать лет, нынешние США находятся на распутье. Что касается России, то автор, в сущности, не верит в действенность рыночных реформ. Например, он пишет: "За десять лет, последовавших за крахом коммунизма, Россия, несмотря на уговоры Запада и многомиллиардную финансовую поддержку, продвинулась к нормальной рыночной экономике не больше, чем к демократии" [9,стр.216].
          Серьёзный анализ положения в мире и в том числе в России дал бывший руководитель группы экономических советников американского президента Билла Клинтона, вице-президент Всемирного банка, лауреат Нобелевской премии по экономике за 2000 год Джозеф Стиглиц. В 2002 году он опубликовал в Нью-Йорке книгу, которая через год вышла в переводе на русский язык [10]. Автор указывает на необходимость "коллективных действий общемирового масштаба" [10,стр.224]. Он подчёркивает негативные последствия глобализации и настоятельную потребность направить этот процесс в управляемое русло: "Если глобализация будет и дальше развиваться таким же образом, каким она протекала раньше, если мы и впредь будем отказываться делать выводы из собственных ошибок, то она не только не сможет способствовать развитию, но будет и дальше порождать бедность и нестабильность" [10,стр.248]. Реформы в России в 90-е годы Джозеф Стиглиц подвергает резкой критике за отсутствие постепенности и оптимальной последовательности проводимых преобразований. Убедительную позицию демонстрирует и американский социолог Эммануил Валлерстайн. Его книга с симптоматичным заголовком "Упадок американской мощи: США в хаотическом мире" вышла в Нью-Йорке в 2003 году [11]. Автор без обиняков заявляет: "Запад вошёл в полосу массивного кризиса - не только экономического, но и фундаментального политического и социального. Мировой капитализм находится в кризисе как социальная система...Мы отчаянно нуждаемся в нахождении значительно более рациональной общественной системы" [11,стр.95]. Автор убеждён, что если США не сумеют "соединить эффективность с гуманизмом", то их будущее окажется под угрозой.
          Тему необходимости пересмотра современного миропорядка и роли США в мире развивает Збигнев Бжезинский в новой книге "Выбор: мировое господство или мировое лидерство?" [12]. Книга написана по следам террористического акта 11 сентября в США и войны в Ираке. Автор с тревогой размышляет о возможном конце "американской эпохи". Его беспокоит нарастание неуправляемости в современном мире на фоне приумножения потенциальных угроз. Сохраняющие пока ещё силу и благополучие страны Запада уже начинают "цепенеть от страха". Автор пытается понять причину этого страха: "Слабые обладают огромным психологическим преимуществом. Им почти нечего терять, тогда как сильные могут потерять всё, и эти опасения их пугают" [12,стр.44]. (Как тут не вспомнить знаменитый лозунг Маркса и Энгельса из "Манифеста коммунистической партии" о том, что пролетариям нечего терять в их борьбе, а приобретут они весь мир! - В.Ф.). Бжезинский считает, что претензии Америки в мировой политике "должны быть чётко обозначены и не оборачиваться самоуправством" [12,стр.162]. Он рекомендует Соединённым Штатам "быть более внимательными к опасностям, вытекающим из несправедливостей глобализации, поскольку это может породить всемирную реакцию в виде идеологии антиамериканизма" [12,стр.228]. Вывод автора однозначен: Америке следует умерить свои имперские амбиции. Ей следует стремиться к роли не гегемона, а лидера. Она должна стать страной, которую не боятся, а уважают.
          Из приведенного выше краткого обзора видны серьёзные опасения западных аналитиков в отношении перспектив мировой капиталистической системы. Этот пессимизм не случаен. Он объективно отражает реальные тенденции в современном мире. Он полностью подтверждается нынешним мировым финансово-экономическим кризисом. Он полностью согласуется c междисциплинарной общеэкономической теорией. Фундаментальные перемены в мире капитализма - лишь вопрос времени. Подобно тому, как ранний капитализм был вынужден во избежание гибели преобразоваться в более цивилизованную форму современного капитализма, так и нынешняя капиталистическая система не сможет смириться с присущими ей глубокими внутренними противоречиями. У неё есть только один выход - исторически своевременная трансформация в более справедливое и гуманное общество. В такое общество, где проблема выживания и развития человечества на фоне обостряющихся глобальных угроз получит приоритет перед сугубо эгоистическими интересами конкурирующих групп. В противном случае нынешняя система безудержного эгоизма неизбежно рухнет и похоронит под своими обломками всю цивилизацию.

          Почему не социализм и не коммунизм? Россия стала первой страной, где крайнее обострение социальных противоречий привело в 1917 году к революции, поставившей целью построение социализма. Слились воедино жестокая капиталистическая эксплуатация рабочих и крестьян с тяготами и лишениями первой мировой войны. Активная революционная работа русских большевиков под руководством Владимира Ильича Ленина легла на благодатную почву. Для этого им пришлось упорно работать в течение первых двух десятилетий ХХ века. Их арестовывали, гноили в тюрьмах и ссылках, но они мужественно делали своё революционное дело. И они сумели повести за собой миллионы россиян, которые не представляли в то время, через что им предстоит пройти. Дальнейшие события в России определялись тяжёлой социально-экономической обстановкой в условиях враждебного капиталистического окружения при постоянной угрозе внешней агрессии. И это - при послереволюционной и послевоенной разрухе. Не было практически ничего: ни промышленности, ни развитого сельского хозяйства, ни науки и техники, ни квалифицированных кадров. Всё это предстояло создавать заново, практически с нуля. Конечно, это не могло не отразиться на политических решениях Ленина, а после него - Сталина.
          Сейчас много и правильно критикуют сталинскую политику репрессий. Тем не менее, необходимо бережно хранить и уважать всю нашу историю. Надо беспристрастно оценивать и наше советское прошлое. В нём было всё. Был энтузиазм строителей нового мира. Были трудности и лишения. Было искреннее желание власти привести страну к счастливому будущему. Была жестокость власти, часто неоправданная и сопряженная с нарушением законности. Были просчёты в политике. Была героическая победа в Великой Отечественной войне, достигнутая неимоверно высокой ценой. Было восстановление в невиданно короткий срок разрушенного народного хозяйства, и это не меньший подвиг, чем победа в войне. Были впечатляющие достижения в развитии науки, в создании новой техники, в культуре и искусстве, которые возвеличили человека труда и раскрыли его творческие возможности. Был выход в космос, осуществлённый впервые в мире. Было создание великой мировой державы, второй после США по общему уровню экономического развития. Но наступил и период застоя, который в конце концов привёл страну к печально известным событиям.
          История советского социализма выявила как неоспоримые исторические возможности этой общественной системы, так и её системные недостатки. К числу недостатков прежде всего относится эксплуатация человека тоталитарным государством, которая фактически пришла на смену прежней капиталистической эксплуатации. Отсутствие экономической свободы и невозможность предпринимательской деятельности подавляют экономическую и творческую активность, не способствуют прогрессу науки и техники. Нет сомнения, что централизованное планирование способствовало всестороннему, сбалансированному развитию отраслей народного хозяйства. В то же время, в условиях негибкой, чрезмерно жесткой плановой системы государственные предприятия могут не обращать внимания на то, пользуются ли их товары спросом у потребителей. Это приводит к дефициту необходимых товаров и перепроизводству ненужных. Казалось бы, отсутствие безработицы - очевидное благо. Но, с другой стороны, гарантированная занятость порождает иждивенчество и незаинтересованность в результатах своего труда. Уравниловка в доходах (одинаковая зарплата при разном труде) подавляет стимул к повышению эффективности труда у работников. Полное отсутствие конкуренции приводит к стабильному ухудшению качества товаров.
          Основное противоречие советского социализма заключалось в объективной невозможности (в условиях противоборства с экономически эффективной системой современного капитализма) удовлетворять возрастающие потребности людей при сохранении преимущественно принудительной мотивации их труда, при дефиците материального и творческого интереса к труду, при несовершенном планировании развития народного хозяйства, при явно недостаточном использовании достижений науки и техники. Многие советские люди испытывали чувство глубокого разочарования и недоверия в отношении тоталитарно-бюрократической системы. Слишком велик был разрыв между лозунгами и реальной жизнью. Рабочие были недовольны низкими заработками и тяжёлыми условиями труда. У колхозников к этому добавлялась необустроенность сельского быта. Интеллигенция постоянно ощущала тотальный контроль со стороны высокомерных и невежественных партийных чиновников. Руководители предприятий были задёрганы бесконечными директивами, циркулярами, запросами и заведомо невыполнимыми планами. Это недовольство было загнано вглубь массовыми репрессиями, но, когда они ослабли, стало прорываться наружу.
          Можно лишь сожалеть о том, что объективно необходимая перестройка прежнего советского социализма вылилась в историческую драму. На этом историческом переломе в России не оказалось у руля своего Дэн Сяопина, который сумел осуществить китайские реформы без катастрофических последствий для страны и её народного хозяйства. Перестроечный "джин" вырвался из рук российских реформаторов. В политической сфере это привело к крупнейшей геополитической катастрофе - распаду СССР. В сфере экономики это вылилось в обрушение народного хозяйства и обнищание миллионов людей. Дикое социальное расслоение. Трудновосполнимый урон для науки, техники, образования, культуры. Всплеск воровства, мошенничества, жульничества. Подмена продуктивной работы ловкой имитацией. Несвойственные прежде россиянам безудержный эгоизм и равнодушие. Всё это и многое другое - побочные результаты поспешной, необдуманной и безответственной "реформы". Несомненно, что за последние десятилетия ситуация в стране заметно улучшилась. Но не настолько, чтобы переломить пессимизм и неверие в благополучное будущее страны у многих граждан. И неудивительно, что немалая часть населения ностальгирует о прежних советских временах. Это отчетливо проявляется в политической платформе нынешних российских коммунистов.
          КПРФ видит путь России в восстановлении советской власти и многих других атрибутов прежней советской системы. В сущности, может быть того и не желая, она призывает к новой социалистической революции в России. Первым шагом объявляется национализация природных ресурсов и стратегических отраслей экономики. Заявляется о намерении взять под контроль ценообразование на горюче-смазочные материалы, пассажирские перевозки, услуги связи, а также на хлеб, медикаменты и другие предметы первой необходимости. На следующем этапе будет начат "демонтаж системы экономического и социального неравенства". Объявляется и о намерении "восстановить добровольный союз братских народов, входивших в состав СССР". На заключительном этапе планируется принятие новой конституции России, которая "обеспечит переход власти к Советам трудящихся, закрепит в руках народного государства основные отрасли экономики, гарантирует их использование в общенародных целях". Примечательно, что о строительстве коммунизма в России скромно умалчивается или упоминается лишь вскользь.
          Насколько реальна эта программа? Смогут ли коммунисты провести её в жизнь, если окажутся у власти? Можно с уверенностью утверждать лишь одно: будут приложены гигантские усилия к этому, и они наверняка приведут к деструкции сложившейся в России политической и экономической системы. Более того, можно не сомневаться, что предлагаемая КПРФ очередная революционная перестройка в целом способна произвести колоссальный разрушительный эффект. Некоторые положения программы КПРФ правильны, и они постепенно будут реализованы нынешней властью. Но в целом программа нынешних российских коммунистов наверняка приведёт к ещё большему углублению социально-экономических противоречий нынешнего российского общества, ещё больше ухудшит материальное положение простых россиян. Красивые популистские намерения лишь на первый взгляд кажутся правильными. Внимательный анализ показывает необоснованность и внутреннюю противоречивость этой программы.
          Уж не думают ли нынешние российские коммунисты, что народ с великим энтузиазмом воспримет их новые революционные начинания, новую перестройку после всего пережитого? Да, лихие 90-е явились крайне болезненным шоком для большинства россиян. Да, появилось много несуразного, безобразного, несправедливого. Но это совершилось, и люди постепенно привыкли к этому новому состоянию. Они живут, растят детей и внуков, строят планы на будущее. И они меньше всего хотят, чтобы в их нелегкую жизнь, с таким трудом налаженную, ворвалась очередная кардинальная перестройка. Неужели Россия так и будет метаться от одной перестройки к другой? Неужели коммунисты полагают, что их меры по национализации, демонтажу существующей системы и "добровольному" воссозданию СССР пройдут мирно и бесконфликтно? Народ не лишился памяти. Люди помнят разруху после Октябрьской революции и гражданской войны, после Великой Отечественной войны. Они осознают всю меру героических усилий и неисчислимых бедствий на пути восстановления и развития народного хозяйства. Ну придут коммунисты к власти, ну осуществят свою судьбоносную программу, ну отнимут собственность у богачей. Но какой ценой? Во имя чего? К чему придем? К сталинским беззакониям? К хрущевской болтовне о скором построении коммунизма? К брежневскому застою? Всё это - ещё не самые худшие варианты.
           Самый вероятный и самый худший вариант видится уже при беглом взгляде на нынешнюю социально-экономическую обстановку в стране. Нынешние нувориши не отдадут собственность мирно и бесконфликтно. Новый передел способен привести к гражданской войне в условиях возобновившейся международной изоляции России. Сегодня, когда страна находится в опасной зависимости от импорта даже самых необходимых товаров, такое развитие событий смерти подобно. Мы даже не умеем изготавливать собственные компьютеры и мобильные телефоны. А ведь на них сегодня держится армия, промышленность, банковская система, вся наша повседневная жизнь! Не говоря уже о продовольствии, одежде и обуви, бытовой технике, легковых автомобилях, медицинских препаратах и многом другом. Разрушение банковской системы, потеря вкладов гражданами, остановка предприятий, возвращение дефицита и очередей, всплеск инфляции и безработицы - вот ближайшие последствия новой коммунистической революции. Не говоря уже о резком ухудшении международной обстановки и возрастании угрозы национальной безопасности страны. Страна пойдет по новому кругу своей многострадальной истории. И что впереди? Опять "светлое коммунистическое будущее"? 

          Почему не «постиндустриальное общество»? Западная социологическая элита, а вслед за ней и многие наши штатные социологи и политологи, активно пропагандируют теорию постиндустриального общества как альтернативу традиционным учениям политической экономии об основных тенденциях общественного развития. Скажем сразу и коротко - теория постиндустриального общества есть не что иное, как новомодная замаскированная попытка приукрасить современный государственно-монополистический капитализм и выдать его за "светлое будущее" человечества. Концепция постиндустриального общества ныне вошла во все учебники по социологии. Многие из нашей учёной элиты считают, что Россия, если ещё и не вошла в постиндустриальную эпоху, то вот-вот войдёт вслед за Западом. В соответствии с этим убеждением (или заблуждением) выдаются политические рекомендации для нашей власти. Сущность постиндустриализма рассмотрена в статье [13].
          Идею постиндустриального общества впервые выдвинул Даниэль Белл. Приверженцы этой теории называют постиндустриальным такое общество, в экономике которого в результате научно-технической революции и существенного роста доходов населения приоритет перешёл от преимущественного производства товаров к производству услуг. Производственным ресурсом становятся информация и знания. Научные разработки становятся главной движущей силой экономики. Наиболее ценными качествами являются уровень образования, профессионализм, обучаемость и креативность работника. Теория постиндустриального общества верно отразила многие тенденции социально-экономического развития. Многие, но не все. Недостатки этой теории становятся тем очевиднее, чем больше мы приближаемся от времён Даниэля Белла к нынешней действительности и чем ближе переходим от жизни на Западе к реалиям нынешней России.
          Прежде всего, представляется, по меньшей мере, сомнительной сама приставка "пост" в названии постиндустриального общества. Означает ли это конец индустрии, конец реальной промышленной деятельности в экономически развитых странах? Факты не дают оснований ответить на этот вопрос положительно. Там по-прежнему бесперебойно работают крупнейшие промышленные предприятия по производству стали, автомобилей, самолётов, морских судов. По-прежнему работает мощная нефтеперерабатывающая и химическая промышленность. По-прежнему продолжается работа в сельскохозяйственном секторе экономики. По-прежнему ведётся жилищное строительство. Этот список можно продолжать, но в этом нет необходимости. Ибо ясно, что относительное снижение занятости в этих фундаментальных отраслях любой развитой страны объясняется возросшим уровнем автоматизации производства, а вовсе не концом его деятельности. Запасы промышленной продукции постоянно приходится пополнять ввиду её расходования, износа и расширения потребностей с ростом населения и расширением рынков сбыта. Конец этого процесса пока не просматривается.
          В этом плане то, что Белл называл постиндустриальным "обществом знаний", скорее можно расценивать как рост финансового капитализма, опиравшегося на широкое использование информационных систем с целью программного обеспечения спекулятивных финансовых операций. Главным ключом к успеху и быстрому продвижению по социальной лестнице становились не столько личные достоинства, сколько связи с крупнейшими инвестиционными домами и банками. Трудно поверить, что Белл ничего не знал о нарастающем массивном перетекании промышленного капитала в финансовый. Риторика Белла умалчивает и о том, что потеря американских промышленных рабочих мест часто происходила не только по причине превращения корпоративной Америки в "информационную экономику", но из-за утечки этих рабочих мест в иные регионы планеты - Азию, Мексику, на Карибы и т.д. Ещё более непостижимым образом Белл обходил молчанием тот факт, что классовые противоречия не исчезли и во многих отношениях остались не менее острыми. Соединённые Штаты среди 50 промышленно развитых стран имеют самый высокий уровень жизни населения, но и самую высокую степень социального расслоения.
          Слабым местом теории Белла многие критики считают его утверждения о том, что "основной класс в нарождающемся социуме – это, прежде всего, класс профессионалов, владеющий знаниями" и что центр общества смещается от корпораций в сторону университетов, исследовательских центров и т.п. На самом же деле, как отмечают критики, корпорации, вопреки Беллу, так и остались центром западной экономики и ещё больше упрочили свою власть над научными учреждениями, среди которых по теории должны были раствориться. Не менее серьёзен тот факт, что корпорациям развитых стран прибыль приносит зачастую не добросовестная информация о новых товарах и услугах, а назойливая и беззастенчивая реклама, часто приукрашивающая образ предлагаемого на рынок товара. Японский исследователь Кеничи Омаэ охарактеризовал этот процесс как "главный парадигмальный сдвиг последнего десятилетия". Наблюдая, как в Японии сельхозпродукты известных брендов продаются по ценам, в несколько раз превышающим цены на менее разрекламированные продукты такого же рода и качества, Омаэ пришёл к выводу, что добавленная стоимость - результат чётко скоординированных усилий по "раскрутке" бренда. На этом фоне становится возможной имитация реальной экономической деятельности, искусная симуляция технологического прогресса, когда мелкие и ненужные поделки в виртуальной реальности рекламных образов выглядят как "переворот", "новое слово". К сожалению, этот бессовестный обман потребителей стал обычным явлением в нынешней России.
          Нельзя согласиться с Беллом и в том, что "постиндустриальное общество" окончательно излечило язвы и пороки капитализма. Капитализм не был бы капитализмом, если бы он не сохранил, а в некоторых существенных чертах и не обострил присущие ему внутренние противоречия. Эволюция капитализма не устраняет или крайне медленно устраняет такие его недостатки, как неоправданно резкое социальное расслоение, снижение цены квалифицированного труда в результате научно-технического прогресса, перепроизводство в одной области и недопроизводство в другой из-за непредсказуемости вкусов потребителей, возможность успеха в конкурентной борьбе путём засекречивания приобретённых знаний, широко практикуемая подмена честного бизнеса обычным жульничеством, объективная невозможность добиться добросовестной конкуренции с помощью закона, порождение неполноценной человеческой личности в условиях крайне узкой специализации и однозначной нацеленности на личный успех, возможность для администраторов законно или незаконно назначать своим родственникам или друзьям повышенную заработную плату, коррупция и взяточничество, практикуемое распространение ложных слухов для завышения прибыли при биржевых операциях и т.д. Не всё благополучно и с научно-техническим прогрессом. Об этом хорошо сказал Джон Гэлбрейт: "Все чувствуют, что многие новшества в потребительских товарах есть не что, как обман. Считается само собой разумеющимся, что наиболее заметной чертой широко разрекламированных изобретений окажется их неспособность к работе или же выяснится, что они просто опасны" [14].
          Смешны и нелепы попытки распространить "постиндустриальную" ортодоксию на социально-экономическую ситуацию в нынешней России. Некоторые особо "продвинутые" учёные мужи ультралиберальной ориентации призывают форсированно строить "российское постиндустриальное общество" по западному образцу. Они уже пытались в лихие 90-е годы одним махом, кавалерийским наскоком перепрыгнуть из советского прошлого в светлое рыночное будущее. Что из этого получилось, всем хорошо известно. Сам Борис Ельцин признал ошибочность этой авантюрной затеи. Вот что он сказал россиянам 31 декабря 1999 года в своём телевизионном обращении: "Я прошу прощения за то, что не оправдал некоторых надежд тех людей, которые верили, что мы одним рывком, одним махом сможем перепрыгнуть из серого, застойного, тоталитарного прошлого в светлое, богатое, цивилизованное будущее. Я сам в это верил. Казалось, одним рывком - и все одолеем. Одним рывком не получилось. В чем-то я оказался слишком наивным. Где-то проблемы оказались слишком сложными. Мы продирались вперед через ошибки, через неудачи. Многие люди в это сложное время испытали потрясение".
          То, что с таким запозданием в конце концов вынужден был признать Ельцин, до сих пор не признают наиболее упёртые энтузиасты скороспелого "постиндустриализма" в России. Жизнь так ничему их и не научила. Они объявляют всё происшедшее "великой революцией", "впечатляющим модернизационным рывком" или "грандиозным формационным сдвигом". Этими псевдонаучными терминами они обозначают катастрофический распад великой страны, обрушение народного хозяйства, бессовестный обман и обнищание миллионов людей, фактическую деиндустриализацию страны, возникновение ничтожной кучки сверхбогатых нуворишей на фоне массовой бедности, невиданный всплеск преступности и коррупции, разрушение образования, науки, техники, культуры. Прелести новоявленного капитализма россияне познали, что называется, на собственной шкуре. Они увидели, что капитализм - это когда нечестность становится образом нашей жизни. Это когда ты не человек, если у тебя мало денег или имущества. Это когда любой богатенький негодяй может с наглой ухмылкой бросить в лицо порядочному человеку пресловутое "что же ты такой бедный, если такой умный?!" Это когда честным трудом трудно стать богатым, гораздо легче украсть. Такой капитализм очень понравился нашим новоявленным нуворишам. Этим людям и в голову не приходит простая мысль, что умный человек может быть ещё и честным, что ему может быть стыдно воровать и жульничать. В понимании наших нуворишей капитализм - это когда каждому позволено обманывать, отталкивать и унижать ближнего, чтобы урвать лишний кусок от общественного пирога. Такой капитализм - это общество не людей, а волков. Но россияне в подавляющем большинстве - не волки. И поэтому они обязательно отвергнут этот звериный капитализм. Даже закамуфлированный в красивую обёртку "постиндустриализма".

          К новому гуманному обществу. Планомерное, всестороннее, бескризисное развитие в течение достаточно продолжительного времени объективно приведёт Россию к новому гуманному обществу. Оно впитает в себя лучшие черты исторического опыта, пережитого нашим народом. В отличие от советского социализма новое гуманное общество будет иметь политическую свободу, многообразие форм собственности, возможность заниматься предпринимательской деятельностью, свободу выбора профессии, свободу торговли, открытость внешнему миру и интегрированность в мировую экономику (разумную, не в ущерб национальной безопасности). В отличие от капитализма новое гуманное общество будет иметь плановую систему всестороннего и устойчивого развития народного хозяйства, без регулярных разрушительных экономических кризисов. Оно будет иметь открытую и неспекулятивную финансовую систему, социальную направленность политики, общественно приемлемую степень социального расслоения, надёжные средства обуздания коррупции и экономической преступности. В новом гуманном обществе будут предприятия различных форм собственности, будут экономическая свобода и возможность продуктивной предпринимательской деятельности. Но, в отличие от того, что мы имеем на сегодняшний день, богатство будет зарабатываться умом и талантом, честным высококвалифицированным трудом и организаторскими способностями, а не добываться обманом, воровством, коррупцией, жульничеством, мошенничеством, имитацией реальной работы. В отличие от коммунизма, о котором мечтали Маркс и Энгельс и который так и не удалось построить в СССР, новое гуманное общество не будет "общественным самоуправлением". Равным образом, новое гуманное общество не будет и воплощением новомодных либеральных фантазий о гражданском обществе с безбрежной демократией. Обе эти концепции утопичны и в этом пункте на удивление сходятся!
          Междисциплинарная общеэкономическая теория отвергает умозрительные доктрины о постепенном неизбежном отмирании государства как регулятора общественного развития. Новая теория приводит к выводу о непреходящей определяющей роли фактора государственной социально-экономической политики в общественном развитии. Это означает, что в общеисторическом процессе регулирующая роль государства не ослабевает, а усиливается. Вместе с этим изменяются регулирующие функции государства, повышаются его ответственность, эффективность и социальная направленность проводимой политики. Следует признать в равной мере ошибочными как коммунистическую доктрину о будущем общественном самоуправлении, так и либеральную мифологию о будущем гражданском обществе с безбрежной демократией. В новом гуманном обществе сохранится ключевая роль государства, но это будет новый тип государства, с обновлёнными конституционными функциями. Необходимо государство, которое обеспечивает национальную безопасность во всех её аспектах, планирует и реализует всестороннее социально-экономическое развитие страны, регулирует функционирование рынка путём координации деятельности государственного и частного секторов в общенациональных интересах, реализует в качестве главного приоритета повышение уровня жизни большинства населения, предотвращает недопустимо высокую степень социального расслоения, гарантирует основные демократические свободы и законные права личности, способствует превращению науки и культуры в факторы, определяющие дальнейшее общественное развитие. Только в таком государстве удастся решить коренные проблемы нашего развития и главную их них - демографическую. Только в таком государстве удастся победить коррупцию. Она подобно раковой опухоли разъедает нашу жизнь, становится форменным национальным бедствием, реальным препятствием для дальнейшего социально-экономического развития. Главная опасность этого явления для нашей страны даже не во взятках как таковых. Главная опасность в том, что огромная многонациональная страна, к тому же обладающая колоссальным ракетно-ядерным потенциалом, продолжает вместо производительной экономической деятельности активно заниматься спекулятивным, а то и криминальным, перераспределением материальных благ. Мы не Швейцария и не Дания. Такую Россию никто не накормит, она в таком виде никому не нужна.
          Особой заботой государства должно стать предотвращение антиобщественного использования достижений науки и техники. В мире стремительно разворачивается новый виток научно-технической революции. Применение нанотехнологий в биологии и медицине, создание новых наноматериалов и новых источников энергии, всевозможные наноразмерные устройства - всё это способно принести огромную пользу человечеству, но и причинить непоправимый вред. Создание молекулярных нанокомпьютеров откроет человечеству невиданные, поистине фантастические возможности. Человек научится вживлять эти сверхминиатюрные устройства в свои ткани и органы. Начнётся широкое внедрение в организм датчиков и других приборов. Реальные очертания приобретёт создание "искусственного интеллекта". Будущий homo sapiens будет качественно отличаться от нынешнего за счёт симбиоза с молекулярной электроникой, с другими продуктами высоких технологий, с интернетом. Для будущего человека станет доступна вся информация, накопленная предками, её полностью оцифруют. В его распоряжении окажутся неограниченные резервы памяти, мощные технологии вычислений и обработки данных, более надёжные оценки и прогнозы. Новые технологии можно будет использовать для коррекции психики, ограничения агрессии, блокирования боли, мобилизации сил. Не исключено, что, достигнув такого уровня, человек даже захочет и сумеет решить проблему своего бессмертия. Будущее человечества будет решающим образом зависеть от того, в чьи руки попадут плоды научно-технической революции. Уже разрабатывается концепция будущих "нановойн", создаются новые виды "нанооружия". Легко представить себе, что произойдёт, если эти научные достижения окажутся в руках безудержных эгоистов или безответственных политиканов!

Продолжение следует.
________________________________________

Ссылки на литературные источники

1. G.C.Means. The Corporate Revolution in America (Economic Reality vs. Economic Theory). - New York – London, 1964, p. 72.

2. В.Ш.Фельдблюм. К общеэкономической теории через взаимодействие наук. – Ярославль, Типография Ярославского государственного технического университета, 1995.

3. Владислав Фельдблюм. Вторжение в незыблемое: путь химика в политическую экономию. – Ярославль, ООО «Ещё не поздно!» НТЦ «Рубеж», 2007.

4. Владислав Фельдблюм. Что такое междисциплинарная общеэкономическая теория. «CIVITAS – Вестник гражданского общества», 13 декабря 2010 http://vestnikcivitas.ru/docs/1224  

5. Дж. Сорос. Открытое общество в опасности. Реформируя глобальный капитализм. Пер. с англ. – М., 2001.

6. Zbignew Brzezinski. Out of Control. Global Turmoil on the Eve of the Twenty First Century. – New York, 1993.

7. Ignacio Ramonet. Geopolitique du Chaos. – Paris, 1997.

8. Alain Touraine. Pourrons-nous vivre ensemble? – Paris, 1997.

9. H.A. Kissinger. Does America Need a Foreign Policy? Toward a Diplomacy for the 21st Century. – New York – London, 2001.

10. Дж. Стиглиц. Глобализация: тревожные тенденции. Пер. с англ. – М., 2003.

11. Emmanuel Wallerstein. The Decline of American Power. The U.S. in a Chaotic World. – New York, 2003.

12. Zb. Brzezinski. The Chaos. Global Domination or Global Leadership? – New York, 2004.

13. Владислав Фельдблюм. К Мировому политическому форуму в Ярославле. Теория постиндустриального общества: сущность, критика, перспективы. В 3-х частях. «CIVITAS – Вестник гражданского общества», 6.09.2011-8.09.2011 http://vestnikcivitas.ru/pbls/1605  

14. Дж. К. Гэлбрейт. Экономические теории и цели общества. Пер. с англ. – М.: Прогресс, 1976.