Вестник гражданского общества

Эжен Делакруа «Свобода, ведущая народ», 1830

         Четверть века тому назад, когда академик Сахаров ещё был в ссылке в Горьком (ныне Нижний Новгород), я написал самиздатовскую статью «Куда упадёт дерево» - о неизбежности антисоветской революции. Как выяснилось, очень многое из последующих через несколько лет событий я предугадал правильно. Я писал, что основа советского режима – КГБ, и для свержения режима необходимо совратить генералов и офицеров госбезопасности рыночной перспективой. Получив возможность стать миллионерами и «мистерами Миллиардами» (по названию забытой книги знаменитого в своё время американиста Зорина), они вместе с директорским корпусом (термина «номенклатурная приватизация» еще не было), охотно сменят «развитой социализм» на полуавторитарный «государственно-монополистический капитализм» (тогда все общественные процессы осмыслялись в марксистско-ленинской терминологии) и вместо диссидентов-правозащитников начнут преследовать романтических «истинных коммунистов». Что республиканская номенклатура с удовольствием сменит «ветхие меха» коммунизма на «молодое вино» национализма и, отказавшись от идеи «мировой революционной борьбы» (в терминах того времени) то есть прекратив кормить Африку, Кубу и Вьетнам, наперегонки бросится дружить с НАТО…
          В той статье – отталкиваясь от советской залихватской песенной формулы «Есть у Революции начало – нет у Революции конца», я выстраивал обратную закономерность: очень трудно отследить начало революции, поскольку её предпосылки вызревают за много лет до начала финального кризиса старого режима, но зато конец революции обозначается достаточно чётко – формированием нового (трудносменяемого) правящего класса и торжеством охранительных тенденций в идеологии.

          Попытаемся снова заглянуть в будущее. О следующей, Пятой, Русской революции  говорят уже открыто. Уже давно сложился прочный антиреволюционный  фронт интеллектуалов, убеждённо твердящих, что «не стоит будить спящую собаку». Парадоксально, но меньше всего сегодня верят в революцию её будущие творцы и зачинатели…
          Будем рассматривать революцию как военную кампанию, в которой столкнулись две коалиции – защитников режима и его ниспровергателей. Как всеми коалиционными войнами, революцией (и контрреволюцией) руководить очень сложно: союзники постоянно стараются, если не предать, то, по крайне мере, «крепко подставить», в лучшем случае – въехать в рай на чужом горбу. Есть свои «голуби» и «ястребы», радикалы и оппортунисты, любители простых и сильных решений, и сторонники осторожного маневрирования…
          Необходимо учитывать закономерность – подобно тому, как генералы вечно готовятся к прошлой войне, режимы всегда готовятся к предупреждению бывшей революции (без разницы - отраженной или напротив – приведшей его власти). Царизм очень боялся повторения гигантских манифестаций осени 1905 года и в марте 1917 приказал косить смутьянов пулемётами. Николай II помнил, как первые две Думы фактически стали штабами революции – и постарался разогнать парламент превентивно… Всю свою историю советская власть делала всё возможное и невозможное для предотвращения появления нового большевизма, нового революционного подполья – и оказалась беспомощной перед открытыми мирными выступлениями с требованиями соблюдения советских законов и исправления недостатков советского строя. Условно говоря, атакующие прорываются всегда в нежданном месте, и потому мощные укрепления, много лет заботливо возводимые на, казалось бы, наиболее угрожаемых, «танкоопасных» направлениях, оказываются пригодными лишь в качестве тыловых складов.
          Будем исходить из того, что большие социальные циклы не просто образуют «диалектическую спираль», но, если применить аналогию с первой знаменитой компьютерной бродилкой «Принц Персии», - каждый уровень заново проходится как бы в альтернативном варианте (если в прошлый раз за правым поворотом ждала падающая секира, то следующий раз «Принц» сворачивает налево, где, возможно, его ждёт коварная пери).
          Например, типологически очень сходная с Первой Русской революцией (1905-07) Четвёртая (1989-93) не угасла через два с половиной года, но достигла кульминации: там, где первый раз столыпинский переворот удался, при втором проходе «того же уровня» ГКЧП позорно провалился. Вожди Первой Русской революции ничего не могли предложить царским сановникам и генералам, а вожди Четвёртой - о-го-го сколько могли (см. начало статьи). В Октябре 17-го якобинское крыло Февраля победило. В октябре 93-го попытка восстать против либерально-консервативного режима была абортирована. С этой точки зрения указ Ельцина № 1400 был удачной попыткой Корниловского выступления.

          Попробуем рассортировать Русские революции по двум критериям: по тому, кто предлагал условия завершения революции – власть или оппозиция, и по тому, был ли у неё оборонительный или наступательный пафос.
          Первая Русская революция (1905-1907 годы) была завершена на условиях власти: легализация публичной политики и независимого профдвижения, введение крупного бизнеса в политическую элиту, снятие большинства ограничений с национальных и религиозных меньшинств, консервативно-буржуазная аграрная реформа. Однако у неё был ярко выраженный наступательный пафос – долой цензуру, царский гнёт и помещичьи латифундии… Её поражение было вызвано быстрым развалом революционной коалиции – уход умеренных сил в лагерь защитников режима после Октябрьского манифеста 1905 года.
          Вторая Русская революция (март-ноябрь 1917) завершила программу радикального крыла Первой революции и победила уже в первые несколько дней на условиях революционеров: отстранение от власти царя и «тёмных сил» (тогда – официальный юридический символ, аналог сегодняшнего понятия «чекистская олигархия»), установление представительной демократии, широкая аграрная реформа… Её пафос был сугубо оборонительный – защищались от попыток царя разогнать Думу, от расстрелов мирных демонстраций… Поражение было вызвано авантюрой Корнилова: правое крыло «февралистов» ударило по левому, разрушив созданный в июле единый антибольшевистский фронт.
          Третья Русская революция (ноябрь 1917 – весна 1921 года – НЭП) завершила радикально-утопическую часть Первой Русской революции («безгосударственное» государство Советов и «мужицкое царство»). Она была фактически завершена на условиях предложенного большевиками компромисса: возвращение рыночных отношений в деревню и в городскую торговлю и поворот к имперской политике (новое «собирание русских земель», новый авторитаризм). По своему пафосу большевистская революция была сугубо наступательной (после краха движения генералов Корнилова и Крымова никакой реальной угрозы справа социалистическому крылу «февралистов» не было), хотя постоянно говорилось об угрозе контрреволюции. Просто большевики сами всё время старательно искали всё новых и новых врагов.
          Для разгрома «мелкобуржуазной стихии» (главной угрозы большевизма) потребовалось целых 15 лет и «вторая революция» (революция сверху) – сталинская коллективизация. Только после Голодомора и Большого террора страна безоговорочно склонилась перед коммунистами.
          А еще одна важнейшая цель большевистской революции – Мировая революция, т.е. мощный выход коммунизма за пределы ареала византийской цивилизационной традиции – в центральную Европу, исламский мир и Восточную Азию - начала реализовываться еще спустя полтора десятилетия, уже во второй половине 40-х годов.
          Четвёртая Русская революция (март 1989 года – декабрь 1993 года) как бы переиграла поражение Февраля и антибольшевистских коалиций 1918-22 годов, восстановив буржуазную демократию. Она шла от победы к победе и была завершена на условиях оппозиции – сдачей партхозноменклатурой союзных структур и КПСС, принятием элитой национально-рыночной идеологии. Её пафос всегда был оборонительным: каждая победа «демократов» была следствием отражения очередной атаки «сил реакции»: травли Межрегиональной депутатской группы  летом 1989, «выход коммунистов из окопов» осенью 1990, февральско-мартовской чрезвычайщины 1991, ГКЧП, «белодомовского» восстания в октябре 1993.
          Только через 10 лет после политического триумфа Ельцина над любой оппозицией новообразованные путинские опричники смогли победить «олигархов» - второй (рыночно-комсомольский) эшелон посткоммунистической номенклатуры. Затем понадобилось ещё несколько лет, чтобы новый режим окончательно распрощался с надеждами на частичное восстановление СССР в форме российской сферы влияния, начав мучительный переход от имперских представлений к национально-российским.

          Мы не знаем, когда начнется Пятая Русская революция. Через пару месяцев, через пару лет или через еще два новых президентских срока Путина… Но исторически она объективно неизбежна.
          Важнее попытаться угадать её сущностные характеристики, исходя от выявленных нами чередований, из закономерностей «революционной синусоиды».
          Поскольку Кремль сделал всё, чтобы не повторились события 20-летней давности, чтобы не возникла вторая «ДемРоссия», чтобы в парламенте никогда не образовалась бы Межрегиональная депутатская группа, то удар судьбы обрушится на него совсем с другой стороны.  Если в обществе нет структурированной оппозиции с договороспособным руководством, то это значит, что оно может полыхнуть в любую секунду и по любому поводу. Мало было стирано подштанников в декабре 2010 года?!
          Принципиально фальсифицированные выборы лишают нынешнюю власть любой легитимности. Следовательно, любая новая власть, которая не будет лить кровь реками, освободит политзаключенных, обуздает нынешнюю оргию коррупции и предоставит хоть какие-то гарантии того, что в стране будут восстановлены право и демократия, будет признана - и российским обществом, и международными кругами.
          Многочисленные траншеи и минные поля, нагроможденные сурковыми всех мастей и разрядов на пути легального политического процесса, и огромные усилия по предотвращению любой попытки силового мятежа не защитят режим ни в случае «дворцового переворота», ни в случае спонтанного выступления ожесточенных миллионов. Так пал бы Верден, если бы в 1916 году его штурмовали танки Гота и Гудериана из 1940-го, так бесславно ушла из Афганистана армия, реально способная за несколько дней скинуть бундесвер в Ла-Манш.
          Принцип чередования подсказывает, что следующая Русская революция завершится на условиях власти – т.е. именно рушащийся режим предложит оппозиции компромисс. С другой стороны, пафос революции будет сугубо наступательным – она будет свергать старую власть, а не «улучшать» её и не стараться «защищать реформы». Скорее всего, в её идеологии будут старательно переплетены сегодняшние идейные антагонисты: движение радикальных демократов во имя завершения задач Августа-91, вечный порыв утопистов ко «Второй Революции» и, одновременно, движение Октября-93 - реванш борцов с буржуазно-номенклатурной системой.