Вестник гражданского общества

14.07.2015

Суд признал поэта Бывшева виновным в «возбуждении ненависти и вражды» за стихотворение «Украинским патриотам»

Александр Бывшев с адвокатом в зале суда. Фото: Юрия Тимофеева / Грани.Ру


В поселке Кромы Орловской области суд приговорил к 300 часам общественных работ школьного учителя и поэта Александра Бывшева за стихотворение на украинском языке.

13 июля районный суд города Кромы, где живет Александр Бывшев, признал его виновным по статье 282, часть 1 — «возбуждение ненависти и вражды», сообщает правозащитный портал «ОВД-Инфо».

Кроме того, судья Маргарита Гридина постановила запретить Александру Бывшеву работать учителем в течение двух лет и распорядилась конфисковать у него ноутбук. Таким образом, она полностью удовлетворила требования обвинения.

Ранее Росфинмониторинг включил Бывшева в список террористов и экстремистов, после чего был заблокирован его банковский счет.

«У меня осталась только ручка. Работать нельзя, счета заблокированы», рассказывает Бывшев.

Адвокат Бывшева Владимир Сучков заявил, что будет настаивать на пересмотре приговора. По его словам, судья в ходе процесса даже не изучила само стихотворение, из-за которого было заведено дело.

Вызванные в суд в качестве свидетелей учителя, бывшие коллеги Бывшева, дали показания против него. Ученики Бывшева, вызванные в суд вместе с родителями, также свидетельствовали о его «экстремистских» взглядах.

Александр Бывшев родился в 1972 году в поселке Кромы Орловской области. Окончил факультет иностранных языков Орловского государственного педагогического института. В школе поселка Кромы до обвинения его в экстремизме он преподавал немецкий язык. Александр Бывшев является членом Союза писателей XXI века, выпустил три сборника стихов.

В марте прошлого года, после аннексии Крыма, Александр Бывшев написал два стихотворения «Украинским патриотам» и «Украинские повстанцы», призывающие украинцев сопротивляться интервентам. В местную газету «Заря» обратились бдительные граждане, обеспокоенные произведениями Бывшева. В издании была опубликована заметка под названием «Таким "патриотам" места в России нет!».

После этого поселковым поэтом заинтересовался Следственный комитет РФ. Стихотворение «Украинским патриотам» в октябре 2014 года было признано экстремистским. Бывшев внесен в перечень террористов и экстремистов Росфинмониторинга, тем самым его банковские счета блокированы. Из школы его уволили. Сейчас он живет на пенсию родителей.

Кроме того, СК предъявил поэту обвинение по ч.1 ст. 282 УК РФ («Возбуждение ненависти либо вражды, а равно унижение человеческого достоинства»). Второе дело по поводу стихотворения «Украинские повстанцы» было закрыто.

В рамках заведенного на него уголовного дела была проведена лингвистическая экспертиза, которая не обнаружила ничего криминального в стихах Бывшева. Однако затем была проведена еще одна экспертиза, согласно которой стихи Бывшева возбуждают ненависть и вражду к русским. И именно эту, повторную, экспертизу суд приобщил к делу.

Как рассказал сам Бывшев Радио Свобода, гильдия экспертов-лингвистов «Глэдис» не нашла в его произведении экстремизма. Поскольку стихотворение было написано на украинском языке, защита привлекла также экспертов из Киевского института языкознания, однако их отзывы не нашли отражения в деле.

Накануне оглашения приговора у Александра Бывшева взял интервью корреспондент Русской службы Би-би-си Виктор Нехезин. Ниже приводим его почти полностью.

Би-би-си: Вы не считаете, что сделали ошибку, написав эти стихи?

Александр Бывшев: Абсолютно нет. Я только убедился, что я был прав. Основная ко мне претензия - это поддержка Украины. Вокруг этого все и крутится. Что касается фигур Бандеры и Шухевича - действительно, фигуры эти противоречивые, можно про них много говорить, но моя позиция заключается в том, что каждый народ имеет право на свой пантеон героев, и не наше дело указывать украинцам, кого им считать героями. Если для большинства жителей Украины это национальные герои, которые боролись за незалэжность, - они имеют на это полное право. Нужно к этому их выбору относиться с уважением. Вот, собственно, и все.

Би-би-си: То есть вас нельзя назвать украинским националистом?

А.Б.: Стопроцентным бандеровцем нельзя меня считать! Просто когда я писал и упоминал их фамилии, я брал тот аспект, который касается защиты земли от оккупантов, борьбы за национальную независимость и свободу. Только это.

Би-би-си: У вас есть украинские корни?

А.Б.: К Украине я имею какое отношение - моя мама, урожденная Кириенко, сама родом из Украины, и где-то с двух лет я каждое лето проводил в гостях у бабушки своей под Щорсом, это Черниговская область, восточный регион Украины.

Би-би-си: То есть интерес к Украине у вас не связан только с событиями последнего года?

А.Б.: Нет, и до этого я брал словари, учебники, литературу читал. И до этих событий, до Майдана у меня были переводы украинской поэзии, классиков, на русский язык. Я всегда интересовался, просто те события стали катализатором, поскольку я увидел эту всю агрессию, вранье нашей пропаганды, поэтому счел своим долгом - как у Льва Николаевича Толстого говорится: «не могу молчать». Когда я видел фашиствующие заявления своих земляков, стало настолько противно - просто возмутился.

Би-би-си: Вы уже год отстранены от работы в школе. Как складывается ваша жизнь сейчас и чем вы планируете зарабатывать после приговора?

А.Б.: Ну, что я могу сказать, жизнь, конечно, трудная. Потому что денег нет, а кроме того я ж попал в список этих самых экстремистов-террористов, поэтому заморожены все мои счета в банке. Поэтому никаких источников нет за исключением копеек - чернобыльские, за проживание в чернобыльской зоне. Ну и пенсия родителей. Кислород перекрыли.

Вот очень неприятен вариант с запретом на профессию. А учитывая мою ситуацию семейную, то, что я за родителями смотрю, то есть я не могу оторваться и куда-то уехать устраиваться в Москву или в Орел. А тут, в Кромах, как вы понимаете, в этом поселке ничего хорошего уже не светит.

Еще такой момент, как конфискация оргтехники как «орудия преступления». Потому что у меня конфисковали мой ноутбук и вот хотят это все передать безвозмездно государству. Тоже очень неприятен момент.

Буду пытаться искать любую работу, какую смогу здесь найти в Кромах, хотя это тоже большая проблема. Ну, скажу честно, если возможность будет, то я, конечно, буду возвращаться в школу, хотя там не все так просто.

Би-би-си: Как к вам относятся окружающие? Изменилось ли отношение коллег по школе?

А.Б.: Когда одно за одним стали уголовные дела на меня сыпаться, тогда просто было отторжение и такая откровенная враждебность ко мне. Враждебность была, конечно, страшная. Плюс еще первое время эйфория была, связанная с Крымом. Пик угроз в мой адрес - это первые полгода. Потом немножко стало это все оттаивать, процесс стал затягиваться, и люди поняли, что тут не все так просто. Ну, так скажу: некоторые люди, отдельные, могут какое-то сочувствие выразить в приватных беседах.

Но вот что интересно: когда приезжали корреспонденты с «Дождя», двое суток они здесь в Кромах были и пытались найти хотя бы одного человека, который бы доброе слово обо мне сказал на камеру. Так вот категорически ни один человек не согласился это сделать. Ни один! Когда корреспондент из «Новой газеты» приезжал и пробовал в различных организациях просто мнения людей обо мне узнать, то категорически было молчание. Было распоряжение главы администрации: никаких комментариев в мой адрес, ни хороших, ни плохих, не давать.

Би-би-си: До этого у вас были близкие друзья в поселке?

А.Б.: Конечно. Вообще я был и депутатом районного совета, был, как говорится, желанным гостем на различных мероприятиях, читал охотно стихи на разных праздниках. Но как только эта история произошла, резко, на 180 градусов [друзья от меня отвернулись]. От людей, даже от которых и не ожидал, были наиболее агрессивные суждения в мой адрес. Самые жесткие высказывания в мой адрес были от людей, которые близки к РПЦ, к церкви.

Би-би-си: Почему, как вы думаете?

А.Б.: Потому что люди то ли плохо знают историю, то ли просто фанатики. Выродилась эта РПЦ в какую-то секту недалеких, малограмотных, очень озлобленных святош.

Би-би-си: Тем не менее, вас судят за два стихотворения, в которых прокуратура как раз усмотрела призывы к вражде и ненависти.

А.Б.: Я хотел бы внести уточнение. Два этих уголовных дела свели в одно. Одно стихотворение по поводу аннексии Крыма – «Украинским патриотам», за него сейчас судят. Что касается второго, «Украинским повстанцам», посвященное событиям семидесятилетней давности, про воинов УПА - в январе я получил письмо с извинениями кромского прокурора, и он извещает о том, что уголовное дело было прекращено. Ну, это вообще был вопиющий случай, потому что найти экстремизм в стихотворении, посвященном событиям 70-летней давности... Даже до них дошло, что это, видимо, перебор. Так что осталось только одно стихотворение про аннексию Крыма.
Очевидно, тут болезненный вопрос вообще относительно самого Крыма, для власти это вообще сакральное, это основа нынешнего рейтинга. Плюс там еще были «чекисты путинские».

Самое интересное, что я его написал 1 марта, как раз когда Путин получил единогласное одобрение Совета Федерации о возможности введения российских войск в любой регион Украины. Поэтому там была фраза «Россия угрожает марш-броском». То есть констатация этого факта. Почему-то все эксперты, которые там нашли экстремизм, они мимо этого момента прошли и интерпретировали эту фразу как экстремизм.

Би-би-си: Как вы думаете, почему вы стали объектом преследования?

А.Б.: Тут, очевидно, было несколько причин. Во-первых, стихотворения были написаны в самый пик этих событий вокруг Крыма, и я, очевидно, попал в самый больной нерв, вошел в резкий диссонанс с имперским ростом, с подъемом патриотизма, со всей этой «крымнашевской» эйфорией. Но с другой стороны, какие-то силы решили, видимо, воспользоваться этой историей, чтобы на моем примере какую-то карьеру сделать, отчитаться. Даже мои руководители, администрация школы, говорили заместителю прокурора: «Что ж вы делаете? Зачем нам всю эту историю поднимать? Зачем нам скандал? Тем более прецедента такого не было, чтобы человека судили за стихи». Кто-то хотел карьерного роста, звездочек, отчитаться перед начальством, понравиться, прогнуться и так далее.

Все началось с такого странного письма, которое было опубликовано в «Заре» за подписью двух моих земляков – «Таким патриотам места в России нет». Разгромная статья в марте прошлого года. После чего все началось. Что интересно - корреспонденты, которые неоднократно приезжали в Кромы и пытались поговорить с этими людьми, им это не удавалось. Эти люди, которые так гневно меня заклеймили, они категорически отказываются и боятся давать комментарии по поводу своего поступка.

Би-би-си: Вы знаете этих людей?

А.Б.: Фамилии знакомые. Я представляю, кто эти люди, но я даже попыток не имел с ними лично встречаться, чтоб меня не обвинили в том, что я пытаюсь какое-то давление оказать на свидетелей. Один, по-моему, предприниматель в Кромах, второй работает где-то при администрации.

Би-би-си: Прокуратура опрашивала школьников, у которых вы преподавали. Вы действительно говорили с учениками о политике, и считаете ли вы это правильным?

А.Б.: Ну это, конечно, полный бред. С шестиклассниками обсуждать политические вопросы, тем более на уроке?! Я же еще раз говорю и в последнем слове говорил: ну нельзя это утаить. Если бы были такие разговоры, они наверняка бы стали достоянием общественности, родителей, сигналы стали бы поступать классному руководителю, администрации, в РОНО. Признания пошли после того, как посыпались эти уголовные дела. До этого никаких претензий ко мне не было, только шли грамоты, благодарности и так далее.

Потом еще интересно: у меня было четыре шестых класса. Значит, два ученика вспомнили, а остальные что? Их же всех допрашивали, и все говорили, что никаких бесед не было. И потом, когда я смотрел показания этих двух учеников, я увидел, что они как под копирку написаны. А их допрашивали спустя полгода. То есть феноменальная, видимо, память у этих двух учеников, раз они так слово в слово запомнили, что я им говорил. Но я так понял, что даже наш судья начал колебаться по этому поводу.

Би-би-си: Чем бы вы могли заниматься кроме преподавания в школе?

А.Б.: Я, допустим, и журналистикой хотел бы заниматься, или что-то такое в общественной сфере. Но хотение - это одно, а реальность - совершенно другое дело. Сейчас у меня основной настрой - на борьбу. Уже подготовлены материалы для Страсбурга, жалоба в Верховный суд. Очевидно, без Страсбурга дело не обойдется. Как сказал адвокат, насчет запрета на профессию - это выигрышное дело, настолько вопиющий случай, что однозначно, конечно, Страсбург встанет на мою сторону. Другое дело, что рассмотрения там идут в течение нескольких лет. Но ради истины можно бороться и столько времени. 

7 июля 2015 года, за неделю до оглашения приговора, Александр Бывшев выступил в суде с последним словом. Издание «Грани.Ру» опубликовало видео и расшифровку этого выступления. 

Из последнего слова Александра Бывшева:

"Если рассматривать последнее слово поэта на суде как некое литературное произведение, то для сегодняшнего своего выступления в качестве эпиграфа я бы взял слова классика мировой литературы Джорджа Оруэлла: "Во времена всеобщей лжи говорить правду - это экстремизм". Точнее не скажешь.

Меня в последнее время часто спрашивают (кто-то с сочувствием, но больше с нескрываемым злорадством и некоторые даже c ненавистью): "Ну, чего ты добился своей правдой? Завели уголовные дела, выгнали из школы. Тебе это было надо?"

Да, не скрою, мне сейчас очень трудно: в течение уже более года против меня идет настоящая травля, я получил огромное количество угроз, на меня вылиты и продолжают выливаться ушаты отборных помоев и оскорблений. Из угроз, получаемых мною в соцсетях, можно составить уже объемистый том. В родном поселке я стал фактически изгоем и нахожусь в положении персоны нон грата. Официальные российские власти внесли меня в черный список действующих экстремистов и террористов России. Я дружно предан остракизму в своем педагогическом коллективе. Все это так. И тем не менее я без малейшего колебания отвечаю: "Я ни о чем не жалею и готов повторить каждое написанное слово из стихотворения, за которое меня сейчас судят. Я поступил по совести, как мне подсказывали мои убеждения". А за свои убеждения надо идти до конца.

Я для себя уже давно принял в качестве жизненного кредо призыв Солженицына "жить не по лжи" и старался всегда ему следовать. И своих школьников на протяжении 20 лет я учил никогда не лгать. И грош была бы мне цена, если бы я других призывал говорить правду, а сам, когда вдруг дело коснулось меня, начал кривить душой, изворачиваться, трусливо каяться, отрекаться от сказанного или написанного, менять свою позицию в угоду сиюминутной политической конъюнктуре. Считаю, что это было бы нечестно и просто подло с моей стороны. Жизнь решила проверить меня на прочность и твердость моих взглядов. Сегодня я сдаю своего рода экзамен на зрелость, на подлинное звание человека.

Данный уголовный процесс считаю абсолютно политическим. Совершенно очевидно, что меня преследуют за мои взгляды и мою публично выраженную позицию, которая резко расходится с мнением большинства в нашей стране или (как сказали бы раньше) с "генеральной линией партии и правительства". Кстати, я никогда и не скрывал своих оппозиционных взглядов и постоянно их высказывал, в том числе и в прессе. Цель данного суда надо мной мне предельна ясна - устроить показательную порку человеку, посмевшему иметь свою альтернативную точку зрения, не побоявшемуся ее обнародовать и таким образом бросившему дерзкий вызов покорному большинству людей, привыкших жить не по указке совести, а по указанию начальства. На моем примере власть хочет наглядно всем продемонстрировать, что ожидает того, кто решится идти не в ногу со всеми и попытается сомневаться в правильности шагов государства, гражданином которого он является.

Одно меня радует: за весь год, когда шло разбирательство по моему делу, никто так до сих пор не представил мне ни одного доказательства, что я солгал, наклеветал, передернул факты или их исказил. То есть объективно выходит, что меня судят за правду. Все это время ведущееся против меня уголовное преследование, те унижения, которые мне приходится испытать, то озлобление, которое я порой встречаю со стороны некоторых моих соотечественников, только еще больше убедили меня в моей правоте.

Я вполне понимаю, как трудно "плыть против течения", не быть в общей массе. Но ведь должен же кто-то не поддаваться массовому гипнозу и коллективному помешательству.

Я выражал и выражаю свою гражданскую позицию без оглядки на все эти запредельные проценты единодушной поддержки власти и дружного "одобрямса". А принцип "попал в волчью стаю - вой по-волчьи" (столь наглядно продемонстрированный многими моими коллегами в ходе судебных заседаний) считаю глубоко порочным и абсолютно гибельным для России.

Прошу суд при вынесении мне приговора руководствоваться не сиюминутной конъюнктурой и политической целесообразностью, не поддаваться эмоциям и политическим пристрастиям, а действовать исключительно на основе закона, здравого смысла и неоспоримых фактов.

Повторю еще раз: я исполнял свой долг поэта и гражданина и мне не стыдно ни за одно написанное слово. Моя совесть чиста. Мне не в чем оправдываться. Я честный человек и могу открыто смотреть людям в глаза. И пусть нас рассудит история".

Вестник CIVITAS

Обсудить в блоге