Вестник гражданского общества

01.09.2013

1 сентября - годовщина бесланской трагедии

Фото: Дмитрий Ахмадуллин

Около 2,5 тысячи человек принимают участие в траурных мероприятиях, посвященных девятой годовщине теракта 2004 года. Как передает «Интерфакс», все они собрались на месте бывшей школы №1 в Беслане.
Вахта памяти началась с удара колокола, установленного в школьном дворе. Жители возлагают цветы и венки к фотографиям погибших, которые развешаны на стенах разрушенного спортивного зала, ставшего частью мемориального комплекса Беслана.

Под фотографиями погибших помимо цветов лежат мягкие игрушки и бутылки с водой, которой так не хватало заложникам на протяжении трех дней. Мемориал сооружен вокруг спортзала в виде эллипса, верх которого напоминает венок из горных цветов. Три дня на месте событий будет звучать траурная музыка.

Почтить память погибших пришел и глава Северной Осетии Таймураз Мамсуров — его дети тоже были среди заложников девять лет назад.

1 сентября 2004 года террористы захватили в заложники детей и взрослых, пришедших на линейку в бесланскую школу. В результате трагических событий тогда погибли 334 человека, среди них 186 детей.

При спецоперации погибли десять сотрудников ФСБ. Инвалидами остались 126 человек. Больше сотни пострадавших до сих пор нуждаются в реабилитации. 

Основные траурные мероприятия пройдут в Беслане 3 сентября. По уже устоявшейся традиции, в 13 часов школьники выпустят в небо 334 белых шара, символизирующих погибших в результате таракта, а в 15 часов на мемориальном комплексе «Город Ангелов» под звуки метронома будут зачитаны их имена.

В дни траура в Беслане охранять общественный порядок будут более 1,5 тысяч полицейских. По всей республике с 30 августа по 6 сентября полиция переведена на усиленный вариант несения службы.

Между тем, совместная проверка МВД и МЧС, проведенная перед началом учебного года, показала, что из 250 школ Северной Осетии полностью безопасны лишь 38. Только в этих школах были установлены камеры видеонаблюдения, хотя на нужды обеспечения безопасности из бюджета республики было выделено более 20 миллионов рублей. 

На начавшемся через год после захвата и гибели заложников суде над единственным (по версии следствия) выжившим террористом Нурпаши Кулаевым, пострадавшие требовали назвать виновных в допущении террористического акта, а также дать оценку действиям оперативного штаба во главе с тогдашним президентом Северной Осетии Александром Дзасоховым. Однако ни одно из требований выполнено не было и расследование теракта в Беслане продолжается до сих пор. Хотя, по словам потерпевших уже около двух не проводится никаких следственных действий, а о продлении дела их даже перестали уведомлять.

Около двух лет назад организации «Матери Беслана» и «Голос Беслана» направили жалобы в Европейский суд по правам человека в Страсбурге, но рассмотрение дела до сих пор не началось. 

Спустя девять лет лидер общественной организации «Матери Беслана» Сусанна Дудиева рассказала корреспонденту «Власти» Зауру Фарниеву о том, как бывшие заложники и их родственники прожили эти годы и почему они по-прежнему считают, что от них скрывают правду.

Следствие по бесланскому теракту продолжается. Что изменилось? Есть у вас надежда, что скоро оно завершится?

Нас, пострадавших, уже даже перестали извещать о продлении срока расследования. Лично я за весь прошедший год не получила ни одного письма, что сроки расследования переносятся, как это делалось все предыдущие восемь лет. За этот же год ни мне, ни моим знакомым не поступило ни одного вызова в прокуратуру и мы не получили ни одного ответа на те вопросы, которые задавали. Я так понимаю, что расследование стоит на месте. Полная тишина. Я думаю, что следственная группа носит номинальное название «по расследованию бесланского теракта» и занимается, видимо, всеми остальными делами и поручениями.

Почему же тогда не закрывают дело?

Потому что впереди еще рассмотрение жалобы потерпевших в Страсбурге, и до этого момента его закрывать не станут. Кроме того, не проведены еще следственные действия по двум неопознанным террористам. Нет ответа от следствия на наше ходатайство о повторных допросах руководства оперативного штаба, а также на наши вопросы о том, что происходило в школе и оперативном штабе с 1 по 3 сентября. Если закрыть дело сейчас, то это будет нечестно по отношению к нам и вызовет волнение среди пострадавших. Сейчас мы все, пострадавшие,— один обнаженный нерв, и я не могу даже представить, на что люди способны, если выяснится, что расследование теракта закрывают.

А какова судьба жалобы, которую пострадавшие в Беслане подали в Европейский суд по правам человека?

Уже закончились коммуникации со сторонами процесса. Все вопросы заданы — и пострадавшим, и ответчику. Теперь мы ждем назначения даты начала процесса. Я думаю, что к концу этого года процесс уже начнется. Недавно мы направили ходатайство, чтобы слушание дела велось на русском языке, и попытались убедить суд, что наше участие в процессе будет плодотворным. Ответа мы пока не получили.

Чего вы ждете от расследования в России?

Должна появиться какая-то информация, которая расставит точки над i. Осталось очень много свидетелей, которые участвовали в спасении заложников, оказывали помощь или, напротив, не участвовали, так что информация не может быть всегда скрытой. Точно так же, как вышла наружу информация о том, что провода на самодельных взрывных устройствах в спортзале не были соединены. Об этом говорили на допросе руководители саперной группы Гаглоев и Набиев, которые в числе первых вошли в спортзал. Не буду говорить, как эта запись к нам попала, но на ней оба сапера утверждают, что взрыв произошел не внутри зала. Я просто уверена, что информация, подобная этой, еще обязательно появится.

На годовщину трагедии в Беслане уже давно не приезжают высокопоставленные чиновники из Москвы. Вы ждете их визита?

Лично для меня это не важно, но есть люди, для которых это имеет значение. До сих пор не названы имена руководителей правоохранительных структур, призванных обеспечивать безопасность граждан, по вине которых был допущен захват заложников. Должна быть работа над ошибками. Обо всем об этом нужно говорить с народом.

А что изменилось у женщин, которые в результате теракта и штурма стали инвалидами-колясочниками? Насколько я помню, Дмитрий Медведев в 2011 году пообещал им помощь.

Да, на встрече с нами тогда Дмитрий Медведев, занимавший пост президента страны, пообещал помочь шести женщинам, которым необходимо лечение за границей. Трое из них мамы, которые ценой своей жизни спасли детей. В этом году с помощью руководства республики мы отправили на лечение Залину Хузмиеву, которая потеряла слух. Сейчас она слышит. В теракте погибли двое ее детей, и то, что она, потерявшая слух, сейчас слышит, для нас счастье. На встрече с Дмитрием Медведевым мы настаивали на том, чтобы отправить четверых — самых тяжелых — в Германию и оставить их там до тех пор, пока не будет положительного результата в их состоянии. Дмитрий Медведев сказал, что это для государства не проблема, но, видимо, это все-таки оказалось проблемой. Да даже не о Германии речь! Почему бы их не отправить в Институт нейрохирургии имени Бурденко, где очень уважаемый нами профессор Коновалов просто творит чудеса с такими больными?

То есть после вашей встречи с Медведевым этим женщинам вообще не оказали помощь?

Была диспансеризация — на уровне наших участковых врачей. А я хочу напомнить, что этим молодым женщинам, самой старшей из которых 40 лет, необходимо высокотехнологичное обследование и лечение. И я не могу понять, как можно на них махнуть рукой. Участковые врачи не то что не приходят к ним, могут даже в течение года ни разу не позвонить. Соцработники за ними не закреплены. Все окружающие уже привыкли к мысли, что эти женщины сами тянут свой крест.

Я помню, были проблемы с психологической реабилитацией бывших заложников. Сейчас такая реабилитация проводится?

Нет. Если кто-то и работает в этом направлении, то только на добровольных началах: приезжают волонтеры и работают с детьми. В основном это люди из-за границы, которые год собирают деньги, чтобы поработать здесь. Никакой специальной программы психологической реабилитации нет. И от этого возникает много проблем. Поведение многих из бывших заложников зачастую бывает просто неадекватным. Тот ад, через который они прошли, не мог не оставить отпечатка на психике. А кроме того, уже после этого сами родители воспитывали своих детей, внушая, что им все должны. Так что работы для психологов очень много, но этим никто не занимается.

Через девять лет после теракта люди в Беслане смирились с тем, что произошло?

Люди научились жить со своей болью. Научились прятать ее глубоко в сердце. Нам даже не надо говорить об этом. Мы видим душевное состояние людей по их глазам. Говорить о своем горе мы начинаем только тогда, когда встречаемся с вопиющей несправедливостью. 

Вестник CIVITAS