Вестник гражданского общества

Рис. Дениса Лопатина

          Платон Леонидович Лебедев оставлен в колонии. Это знак и того, что «наш Дрейфус»  – Михаил Борисович Ходорковский - не должен ждать ничего хорошего. Подлая и трусливая власть старательно попыталась сымитировать грозную неприступность. «Пятоимперец» Проханов, пытаясь удержать Кремль от уступок Западу, либералам и здравому смыслу, предрекал: выпустите Лебедева – отдадите Сибирь Америке…
          Проявив непреклонность, гордым представителям нашего возлюбленного отечества теперь предстоит объяснять городу и миру, что Лебедева не отпустили, потому что то ли он взял не те штаны, то ли у него взяли штаны, и что он потерял казённые тапочки… Особенно на сохранность лагерного х/б будут напирать в ответ на упреки в организации взрыва у американского посольства в Тбилиси.
          Платон Леонидович Лебедев оставлен в колонии. Врата Пятой Русской революции широко распахнуты. Трогательные надежды  прогрессистов, что Путин будет убран в ходе дворцового переворота, и Медведев, перехвативший власть с помощью нелегитимных механизмом административного ресурса, начнёт эпоху либеральных реформ, очередную российскую оттепель, развеяны и посему подвергаются жестоким насмешкам.
          Демонстративная тупая упёртость властей указывает на то, что, скорее всего, в ней будет неизбежный элемент насилия. Если случится чудо – число жертв ограничится десятками, а разрастание революции не выльется в массовый террор. Если не случится чуда – произойдёт «социальная Фукусима».
         Есть события, включающие неразрывную причинно-следственную цепочку: штурм Бастилии, расстрел демонстрантов в январе 1905 г. в Петербурге и в январе 1991 г. в Вильнюсе. После агадирского кризиса в июне 1911 г. начала общеевропейской войны с трудом, но избежали, но после обстрела императорско-королевской артиллерией Белграда 28 июля 1914 г. – сдержать её уже было невозможно…
          Революцию почти никто не хочет, особенно интеллигенция – «производители смыслов». Но у неё больше нет доводов против революции, кроме лозунга тайного советника и имперского кавалера фон Гёте: «Несправедливость лучше, чем беспорядок». Как показывает практика, никакой сдерживающей силой такой лозунг не обладает. Сдерживает революция убежденность интеллигенции в возможность проведения «давно назревших необходимых реформ». Когда нет ни реформ, ни убежденности, остаются только «обывательские» доводы в духе аверченского «Кому это мешало?» (созерцая на банке шестинулёвый курс и тоскливо вспоминая 40 рупчиков за евро).
          После выхода нашумевшего призыва либеральной интеллигенции  к Медведеву объявить себя кандидатом на второй срок, подписанты подверглись уничижающей критике, в том числе со стороны таких уважаемых деятелей интеллектуальной оппозиции, как Сергей Ковалёв и Андрей Пионтковский, тонко издевающийся над «валькириями».
          Но ведь очевидно, что существует жанр обращения к власть имущим. В сентябре 1973 года, на фоне всемирной истерии по поводу чилийского переворота, Галич, Максимов и Сахаров, отчаянно пытаясь спасти поэта Пабло Неруду, дали телеграмму Пиночету, в которой не только не заклеймили хунту, но процитировали лозунг путчистов про «эпоху возрождения и консолидации Чили». Раскритикованное обращение содержит уже почти мольбу освободить Ходорковского и Лебедева через удобный механизм УДО. Как и положено жанру верноподданнических обращений, в нем есть умышленные недомолвки, туманности и ритуальный выпад в адрес слишком радикальных оппозиционеров. Так в ноябре 1987 года в «Московских новостях» будущий кумир либералов Гавриил Попов, призывая Горбачева к реформам, наравне с апологетами застоя причислял к врагам перестройки и «левого радикала» Ельцина. Когда в декабре 1916 года почти все великие князья писали письмо своему племяннику Николаю, требуя удалить Распутина, они были очень вежливы, и только через три месяца, после безумного императорского указа о роспуске Думы, вышли к Таврическому дворцу с красными бантами. Причина зимнего кризиса 1916-17 годов была в том, что канонизированная ныне супруга будущего страстотерпца требовала от него: «возьми кнут, будь как Иоанн Грозный». Завершилось это тем, что в июле 1918 от рук большевиков погибли почти все – и те, кто толкал царя на авантюры, и те, кто его сдерживал, и их семьи, и их окружение… Утешит ли нас то, что еще через девяносто лет расстрелянных реабилитировали?
          Я призываю радикальных оппозиционеров из либерального стана не судить так строго своих более умеренных коллег. На память мне приходит притча Шолом-Алейхема, как престарелый раввин всё надоедал богачу просьбами пожертвовать на бедняков. Обозлённый нувориш дал раввину пощечину и услышал в ответ: «Это - вы мне, а что моим беднякам?»
          Политзаключенные – заложники власти. Власть всегда имеет возможность шантажировать оппозицию (или/и Запад), тем, что может отпустить или еще добавить. Но через какое-то время у гражданского общества появляется еврейское отношение к террористам – переговоров с ними не ведут, а по заложникам кадиш  читают заранее…
          Наступила эпоха ясности. Нет смысла полемизировать с властью или писать ей челобитные. Отныне в её адрес будут идти только инвективы: напыщенные, сдержанно-ироничные или гневно-истеричные. В тот момент, когда автор путинизма Павловский стал обличать режим с горьким сарказмом Каспарова, стало ясно, что обратный отсчёт режиму идёт полных ходом, и никакое создание федеральных антиэкстремистских комиссий  - с Нургалиевым во главе и с участием министров спорта и культуры - положение не изменит.
          Содержательную полемику имеет смысл вести только с другими оппозиционерами. Сейчас главное – перетянуть на сторону тех, кто готов выступить с позиции европейских ценностей: либералов, социал-демократов, анархистов… Нет смысла спорить с защитниками путинизма – они обречены в исторической перспективе.
          Оппонентами являются необольшевики, отрицающие западные гуманистические персоналистские ценности, и чем больше людей к началу общего кризиса системы будут сторонниками «европейского вектора» развития страны, тем больше шансов на относительно умеренный сценарий революционных событий. Поэтому сейчас самое важное – это аргументированный спор с националистами, с необольшевиками и неопостсталинистами и т.п., консолидация мощной общественной коалиции за демократические преобразования.
          Чем больше демократы завоюют поддержки сейчас, тем меньше риска, что будущая революция соскользнёт на якобинские рельсы. Поэтому остриё полемики сейчас должно быть направлено на разоблачение тоталитарного крыла оппозиции, несмотря на весь его романтический героизм, а не на умеренных оппозиционеров, использующих всех шансы, чтобы спасти людей от людоедов. Потому что эти умеренные – будущие союзники по антибольшевистскому (антиякобинскому) фронту.
          У вождей революции должна быть и педаль газа - воля достичь нужных рубежей преобразований и мобилизовать для этого социальную коалицию, и педаль тормоза - понять, где эскалация перемен должна быть остановлена перед срывом в утопию, и постараться лишь создать условия, чтобы остальные демократические преобразования смогли органично вырасти сами, опираясь на созданные революцией институциональные гарантии.